Муниципальный округ Южнопортовый ИСТОРИЯ ЮЖНОПОРТОВОГО РАЙОНА
ИСТОРИЯ ЮЖНОПОРТОВОГО РАЙОНА
13 августа 1923 года Президиум Московского Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов принял постановление «О пригородах Москвы». Оно содержало 8 разделов, 16 пунктов и было подписано заместителем председателя Моссовета Михаилом Ивановичем Роговым, активным участником революционного движения, и секретарем В. Каравайковой.
В документе говорилось:
«1. Признать находящиеся в городской черте селения Лихоборы, Кожухово, Владыкино, Ростокино, Шелепиха и Алексеевское пригородами со смешанным населением городским и крестьянским, по отношению к которым установить особые правила по налоговому обложению, благоустройству и административному управлению.
2. Включить находящиеся за окружной дорогой земли пригородов Лихоборы, Кожухово, Владыкино, Ростокино, Шелепиха и Алексеевское в городскую черту...».
Так произошло вступление нашего района в городскую черту Москвы. Деревня же Дубровка вошла в состав города еще в 1917 году, когда 23 мая появилось постановление Московской городской Думы о расширении Москвы до пределов Московской окружной железной дороги. Но это решение принималось незадолго до бурных революционных событий. И поэтому, чтобы окончательно закрепить земли за Москвой, 4 октября 1923 года Президиум Московского Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов принимает дополнительное постановление отдельно по Дубровке - «О включении в городскую черту гор. Москвы селения Дубровки Ленинской волости Московского уезда».
С тех пор обе деревни окончательно стали частью столицы, для них начинается как бы новый отсчет времени.
Каким бы насыщенным событиями и интересным ни был для района XX век, он составляет лишь пятую часть богатой истории древних селений.
В те бесконечно давние времена, когда не то что Кремля, а и Москвы-то не было, здесь уже жили люди. Таких древних поселений, как Крутицкое, немного найдено археологами на территории современной Москвы. И все больше на дальнем северо-западе. Ведь там возвышенность. А здесь, на востоке, вторгается в черту теперешнего города Мещерская низменность, сформировавшаяся еще в доледниковое время. При таянии ледника его воды, захватывая огромные массы песка, щедро напоили юго-восток Москвы. Поэтому так много речек, ручейков, озер и болот было совсем недавно в этой части города. Даже подземные озера сохранились до наших дней. На одно из них недавно натолкнулись метростроевцы при прокладке шахты под станцию «Дубровка». И холмы, возвышающиеся над болотистой низменностью, здесь были песчаные, бурно поросшие сосновым бором и дубовыми рощами. Но сосна не выносит загрязненного городского воздуха, да и от красивой дубовой рощи осталась лишь память в названии Дубровских улиц и переулков.
Местность, где древний неолитический человек устроил свою стоянку во II тысячелетии до н. э. и которую теперь мы называем Дубровкой и Крутицами, необычайно удобна. С запада она была надежно защищена крутым склоном к реке Москве. С севера в глубоком овраге протекал бурный ручей, берущий начало из небольшого озера. Позже овраг назовут Подоном (Подонским оврагом), ручей Сарой (Сарским ручьем), а озеро долго еще будет отражать небо близ площади Крестьянской заставы. Теперь же озеро и овраг засыпаны, а ручей, взятый в трубу, впадает в реку Москву около Новоспасского моста. На поверхности земли от некогда бурного ручья осталось лишь название Саринского проезда.
С северо-востока укрывали стоянку глухие дубравы, в чаще которых весело струились речки Нищенка (Граворонка) и Пономарка, да цепь крохотных озер в районе теперешних Калитников.
На юг местность резко понижалась. В крутой излучине реки Москвы, там, где сегодня стоят корпуса ЗИЛа, притаились в непроходимом лесу глубокие Медвежьи озера (позже их назовут Черное и Постылое). А на юго-востоке, в теперешнем заводском районе (на месте АЗЛК, шинного, ГПЗ), вольготно раскинулось самое большое и коварное из московских болот - Сукино болото. Чтобы построить здесь заводы, торфяной болотный грунт пришлось срыть на глубину до
Какими же людьми были наши земляки, жившие в этом районе за 4 тыс. лет до нас?
Рыболовы и охотники, они уже пользовались огнем, умели делать из глины и обжигать на кострах грубые сосуды для варки и хранения пищи. Ради каких-то (видимо, магических) целей поверхность таких сосудов они сплошь покрывали своеобразным орнаментом в виде рядов круглых ямок и насечек, нанесенных «чертовым пальцем» (белемнитом). Дно таких сосудов делали округлым, чтобы удобнее было ставить их между камнями.
Жилища их были непостоянными и представляли собой легкие шалаши. Орудия свои - топоры, ножи, скребки, рыболовные крючки, наконечники стрел, копий и гарпунов - они делали из камня и кости. А украшения (тоже каменные) упорно шлифовали на больших гладких каменных плитах.
Прошло немало времени, и появились на московской земле люди, владевшие секретом изготовления изделий из бронзы (сплав меди с оловом и свинцом). Именно с юго-востока пришли они на Москву-реку. Основные находки, относящиеся к бронзовому веку, были сделаны на юго-западе Москвы, в районе МГУ.
К нашему же району человек бронзового века лишь подошел. В Нагатине, где еще так недавно находилось прихотливо искривленное озеро Кривая Баба, найдены характерные для того времени боевые топоры. (Кстати, о Кривой Бабе. Странным это название выглядит только теперь. В старину же словом «баба» называли «старицу, старое русло реки». И значит, Кривая Баба - просто «кривое старое русло реки».)
Однако самый заметный след на юго-востоке столицы оставили люди дьяковской культуры. Это уже железный век.
И первой же находкой этого периода стало городище близ села Дьяково (между станциями метро «Каширская» и «Коломенская», около музея «Коломенское»). На высоком мысу, нависающем над излучиной реки Москвы, за рвами, валами и частоколом укрылись слегка углубленные в землю круглые и четырехугольные нехитрые жилища. В центре - очаг. Правая сторона мужская, левая - женская. В городище, около домов располагались амбары, кузница, дом для женских работ, особый «домик мертвых» (для хранения праха в урнах). Проживали здесь несколько десятков человек.
Городищ такого типа было по высоким берегам реки Москвы много. Ближние к нам - в Нижних Котлах и Капотне. А поскольку именно высокие речные берега любили занимать дьяковцы, то не исключено, что было такое поселение и на месте будущего Кожухова. Занимались дьяковцы скотоводством (при раскопках найдены останки коров, свиней, лошадей, овец), искусно вырезали из кости. Их глиняные горшки имели уже плоское дно (значит, был уже плоский стол и «под» очага). Орнамент на недосохшие глиняные сосуды наносили куском грубой ткани. Так получался клетчатый рисунок («текстильная керамика»). Недоумение археологов до сих пор вызывает обилие загадочных глиняных грузиков, часто с ритуальными изображениями. Исследователи считают, что дьяковские городища, просуществовавшие с VII в. до н. э. по V - VII в. н. э., относятся к угро-финской культуре (уграми называли на Руси венгров, в IX веке ушедших с севера).
Следы угро-финской культуры сохранились на юго-востоке Москвы и в названии урочища Угреша. Угрешские улицы и переулки близ Южного порта названы по дороге, шедшей через эту местность к богатому Николо-Угрешскому монастырю.
Угреша - это река, левый приток Москвы. Недалеко находится и Угрешское озеро. Многие вспомнят здесь и реку Угру в Калужской области, где бескровное противостояние русского и татарского войска в 1480 году завершило долгий период зависимости Древней Руси от Золотой Орды. Но название Угреша древнее. Считается, что появилось оно во времена дьяковских поселений и переводится как «луговая река».
Наконец, около V - VI в. н. э. в лесах Подмосковья появились первые славяне. С юга и юго-запада пришло в наши места суровое племя вятичей. Название этого племени происходит от древнего имени всех славян - «венито», «венеды». Сегодня остались от них лишь селища (следы древних поселений) и курганы. Самый древний курган найден у села Беседы, на юго-востоке МКАД. Немало их находилось в Орехово-Борисове и Царицыне. Несмотря на суровость нрава, вятичи довольно мирно уживались с угро-финами, просто поделив территорию. При таком разделе наш район - часть низменной Мещеры - долго еще оставался угро-финским.
Вплоть до XVIII века Москва была окружена плотной стеной дремучих лесов, в которых дороги и тропы были крайне редки и плохо проходимы. Передвигались же главным образом по рекам. Летом, когда реки мелели, на Русь с юга и юго-востока нападали и вражеские полчища. Конные орды легко проходили по речным отмелям, всегда имели рядом воду и подножный корм для лошадей.
Этим же путем шел хан Батый в 1238 году от Рязани на Москву. После захвата им Коломны многие жители убежали от татар вверх по Москве-реке. Однако Батый успел к Москве раньше, и часть жителей Коломны остановилась в пригороде. Есть версия, что село Коломенское и основано спасшимися от Батыя жителями Коломны.
Для защиты столицы от набегов кочевников с юга и востока Москвы была основана сеть монастырей-крепостей: Данилов (конец XIII века), Спасо-Андроников (1357 год), Симонов (1370 год), Николо-Угрешский (1381 год), Николо-Перервинский (XV век), Новоспасский (конец XV века), Донской (1591 год) и Покровский-Божедомский (1635 год). Высокие колокольни сел, окружавших Москву, также служили наблюдательными пунктами в военное время. С них подавали сигналы кострами или набатным звоном. И, наконец, последним рубежом обороны Москвы были городские стены: Земляного города, Белого города, Китай-города и Кремля.
Через Подонский овраг и ручей Сару позднее монахи перекинули мост, соединивший Крутицы с Новоспасским монастырем. С южной стороны очень скоро появилась слободка Арбатец (от нее возникло современное название улицы Арбатецкая). Сначала здесь жили «черные люди» (пахари, обложенные налогом), затем служилые и монастырские ремесленники. Слободка была небольшая. В середине XVII века здесь располагалось всего 20 дворов - каменщики, плотники, резчики, иконники и др.
При Николае I в Крутицкое подворье и вовсе вселился жандармский корпус графа Бенкендорфа. Тогда-то при монастыре возникла политическая тюрьма. Осенью 1843 года сюда попадает А.И. Герцен. Позже он напишет в «Былом и думах»:
Подмосковные деревни Дубровка, расположившаяся на левом берегу небольшой речки Сары (на некоторых картах почему-то Сарды), и Кожухово на берегу Москвы-реки известны по летописям еще с XIV века. Есть, правда, одно глухое упоминание, относящееся к XII веку, ко времени до знаменитого 1147 года, когда Юрий Владимирович Долгорукий пригласил Святослава Ольговича Северского в Москов. Знаменитый стихотворец XVIII века А.П. Сумароков в журнале «Трудолюбивая пчела» за январь 1759 года, перечисляя селения Степана Ивановича Кучки, согласно легенде изгнанного со своих земель Юрием Долгоруким, называет и село Симоново на месте теперешнего Симонова монастыря. Но следа даже в названиях района С.И. Кучка не оставил.
До середины XVIII века здешняя территория с селами Дубровка и Кожуховка принадлежала Крутицкому подворью и находилась под властью сначала епископа, а затем и митрополита Крутицкого. Крутицкие вал, переулки, да и само Крутицкое подворье (бывшее долгое время монастырем) сохранили память о древнем урочище Крутицы, существовавшем здесь уже в XII веке.
Интересное это древнерусское слово «урочище». В.И. Даль пишет: «Урочище, ср. живое урочище, всякий природный знак, мера, естественный межевой признак, как: речка, гора, овраг, гривка, лес и пр. Встарь принимали за урочище и одиночное дерево, и пень, отчего выходила большая путаница по межам». Да, было здесь, в Крутицах, за что зацепиться глазу. Высокий холм, до сих пор круто обрывающийся к Москве-реке, с севера был ограничен глубоким Подонским оврагом, по которому весело бежал шумный ручей Сара. Необычное название Саринского ручья и проезда на его месте несет на себе память о нелегких взаимоотношениях Москвы и Золотой Орды.
Точная дата основания монастыря неизвестна. Его создание относят к рубежу XIII - XIV веков. Возникновение и несколько веков истории монастыря связаны с Золотой Ордой.
Предыстория такова. В 1261 году около столицы Золотой Орды, города Сарай-Бату (Нового Сарая, сегодня на этом месте село Селитренное Астраханской области), хан, по просьбе великого князя Александра Невского, учредил постоянное представительство православной церкви для русских пленных и княжеских посланников. Образовалось Сарское епископство с митрополитом Митрофаном во главе. Вскоре так же было создано и Подонское епископство.
На рубеже XIII-XVI веков, во время одного из посольств в Москву, греческий летописец Варлаам, сопровождавший послов, будто бы и присмотрел место для московской резиденции сарских и подонских епископов.
По мере укрепления влияния Москвы сарские и подонские епископы все больше связывали свои дела с ней, а не с Ордой. И в 1454 году они окончательно переехали в Крутицы.
От татарских разгромов подворье спасали охранные грамоты хана.
Первым строением подворья считается церковь Петра и Павла, разобранная за ветхостью в 1356 году. Позже храм соединили крытым переходом с митрополичьими палатами.
Сегодня Крутицкое архиерейское подворье - уникальный архитектурный ансамбль. И хотя многое не сохранилось (роспись на сводах въездных ворот, колокола, отлитые в XVI веке), до сих пор восхищает подворье единством стиля. Создавался ансамбль во второй половине XVII века. В 1682 году зодчие Осип Старцев и Илларион Ковалев поставили на месте старой деревянной церкви новый каменный митрополичий храм.
Храм Успения соединили высоким крытым переходом на арках с митрополичьими палатами. А в 1693-1694 годы Осип Старцев поставил при въезде в подворье знаменитые двухарочные ворота с изразцовым теремком наверху. При палатах Крутицкого митрополита возвели небольшую домовую церковь Воскресения Христова. А южнее этой церкви в начале XVIII века встали фасадом к реке «набережные палаты». Были на подворье и служебные постройки: «особый дом для прочих лиц - певчих, монахов», небольшая кузница и просторная баня над крутым берегом Москвы-реки.
Наивысшего расцвета Крутицкое подворье достигло в XVI-XVII веках. Крутицы становятся официальным местом пребывания патриарха (хотя он здесь бывал редко, а жил по большей части в Кремле). На берегу реки разбивают «крутицкий вертоград» (парк и сад), где высаживают фруктовые и декоративные деревья, лекарственные и ароматические травы.
К тому времени во владении монастыря уже находится деревенька Кожуховка, местность Калитники и деревня Дубровка (современные Калитниковские улицы, переулки и Калитниковское кладбище, Дубровские улицы и проезды). Калитники подарил монастырю еще Иван Данилович Калита. Монастырю принадлежала и Спасская улица в Кремле, идущая от Ивановской площади до Спасских ворот. В распоряжении этого богатого монастыря было 16 городов (Белев, Мценск, Одоев и др.), в которых в то время проживали около 700 000 человек. Это целая епархия с 15 монастырями, в числе которых были и московские Покровский и Данилов, и 907 церквями.
Что же получал монастырь со своих многочисленных владений, в том числе и от наших небольших деревень?
На Руси в XIV-XV веках существовал особый аграрный строй для больших боярских и монастырских вотчин. Его называли «льгота», «пожалование», «тархан». «Быть в тарханах» - это пользоваться льготами.
«Те села ведает игумен и монахи, а кунщики мои с крестьян кун не берут и иных никаких пошлин, ни приказчик мой к ним не въезжает, ни перевар не пьет, ни пошлин не берет». («Переваром» называли на Руси крепкий напиток, приготовляемый путем варки готового уже вареного меда невысокого качества с готовым пивом. Именно этот ранний предшественник водки стал роковым для Москвы во время «Тохтамышева разорения», когда защитники Кремля им просто перепились.)
Дань монастырю народ уплачивал звериными шкурами. Постепенно по ценности выделились шкурки куниц и белок (при этом 20 беличьих шкур приравнивали к одной куньей, а 20 куньих - к одной гривне серебра). Собирателей пошлин так и называли - «кунщики». Однако чаще от целой шкурки (в качестве ее эквивалента) отрезались «беличьи лобки» и «куньи мордки». Они служили своеобразной гарантией того, что у хозяина действительно есть соответствующие шкурки. Даже правительство выпускало вместо денег «лобки» и «мордки», накладывая на них казенный штемпель.
Особо отмечалось право вотчинного суда. Часто это был самостоятельный суд владельца вотчины, иногда же - вместе с московским князем. Однако именно в Московском княжестве, по мере централизации земель, права вотчинников постоянно ограничивались.
Крутицкие монахи считались весьма сведущими в вере. Поэтому именно сюда 1 марта 1666 года под охраной стрельцов привезли знаменитого проповедника старой веры протопопа Аввакума. Пять суток крутицкие монахи вели с ним ожесточенные споры, пытаясь наставить его на истинный путь. Но Аввакум остался крепок в старой вере, и его отправили в ссылку.
В 1674 году здесь возник своеобразный ученый кружок - «Крутицкое общество», где духовные и светские лица проводили диспуты. Здесь начали работать над переводом Библии. А вскоре сюда приехал после окончания Краковского университета последователь Коперника Епифаний Славинецкий. Он выступал перед «обществом» с лекциями, составлял греко-славяно-латинский и филологический словари и даже организовал астрономические наблюдения (остатки астрономических приборов найдены при раскопках).
Именно тогда, в пылу церковных споров между настоятелем соседнего Новоспасского монастыря, будущим патриархом Никоном и крутицкими монахами, и создается смелая фантазия - «Сказание о зачатии Москвы и Крутицкой епископии», основанной мифическими Сарой и Подоном. Вот эта фантастическая повесть.
«В лето 6714 (1206) князь великий Данилъ Ивановичь после Рюрика, короля римскаго въ 14 колене, пришед из великаго Новаграда в Суздаль. И в Сузъдале родися ему сынъ, князь Георгий, и наречен Юрьи. И созда во имя его град Юрьевъ Польской. И в томъ граде церковь велелепну созижде во имя Георгия Страстотерпцы, каменную, на рези и от подошвы и до верху. И по создании храма того поехалъ князь великий Данилъ Ивановичь изыскивати места, где бы ему создати град престолный к великому княжению своему. И взя съ собою некоеко греченина, именемъ Василия, мудра и знающа зело и ведяща, чему впредь быти. И въехав с нимъ в островъ теменъ и непроходимъ зело. И в немъ же болото велико и топко. И посреде того болота и острова узрелъ князь великий Данилъ Ивановичь зверя превелика и пречюдна, троеглава и пестра велми пестринами различна и красна зело. И вопроси Василия греченина, что есть видение се пречюднаго зверя. И сказа ему Василий греченин: «Великий княже, на семъ месте созиждется град превеликъ и распространится царствие треугольное, и в нем умножатся различных ордъ люди, то есть прообразует зверя сего троеглавнаго, а различнии на немъ цвети - то же есть прообразует различных орд люди». Посемъ князь великий в том же острове наехалъ посреде болота остров малъ, а на немъ поставлена хижина мала, а живет в ней пустынникъ, а имя ему Букалъ. И потому и хижина именуема Букалова. И ныне на том месте Божиимъ повелением царской двор. И после того князь великий Данила Ивановичь с тем же греченином Василием спустя 4 дни наехали горы, а в горахъ техъ стоитъ хижина мала, а в той хижине человек римлянин, имя ему Подонъ. И возлюби князь великий место сие, и на томъ месте себе домъ устроити восхоте. Той же мужъ Подонъ исполненъ духа свята и рече: «Князе, не подобаетъ ти зде веселитися, то есть место домъ божий. Созижди ту храмъ, и пребудутъ архиереи бога вышняго служитилие». Князь же великий Данилъ Ивановичь въ 6-е лето на хижине Букалове заложи град и нарекоша имя ему Москва. А в 7 лето на горахъ Подонскихъ на хижине заложи церковь всемилостиваго Спаса и устрои святолепную. И в 9-е лето родишася у него два сына, князь Алексей, князь Петръ. Онъ же, князь великий Данилъ Ивановичь, любляше сына своего вельми, князь Алексея Даниловича, и во имя его созда градъ к северу и нарече имя ему Алексинъ. И там обрете во острове мужа именем Сара, земли Иверские, свята и благоговейна зело, и на его хижине заложи градъ Алексинъ. И по 29 летехъ прииде из грековъ епископъ Варлаамъ к великому князю Данилу Ивановичю и многия чюдотворные мощи с собою принесе. Князь же великий Данило Ивановичь приять его съ великою честию и любовию, и повеле ему храмъ освятити на горах Подонскихъ, и предаст ему область Крутицкую, и нарекоша его владыкою Сарскимъ и Подонскимъ, а горы нарекоша Крутицы» /Библиотека русской фантастики, т.2, М. - 1990/.
Не надо обладать обширными познаниями в русской истории, чтобы увидеть всю фантастичность этого повествования. Однако названия местностей и имена использованы здесь подлинные. Более того, многие исследователи считают, что большое топкое болото с хижиной Букала - это не что иное, как известное Сукино болото, некогда вольготно располагавшееся на юго-востоке нашего района.
Знаменитый указ Екатерины II от 1764 года лишил монахов всех владений и передал монастырь в руки военных. И вскоре Крутицы подверглись разорению. Церковь Успения стала приходской, а казна монастыря и все драгоценности переданы на хранение в кремлевский Чудов монастырь.
«Ехали мы часа полтора, наконец проехали Симонов монастырь и остановились у тяжелых каменных ворот, перед которыми ходили два жандарма с карабинами. Это был Крутицкий монастырь, превращенный в жандармские казармы... В монашеских кельях, построенных за триста лет и ушедших в землю, устроили несколько светских келий для политических арестантов».
Это близкое соседство с военными продолжилось и в XX веке. Алешкинские казармы, как называют их москвичи, становятся штабом и гауптвахтой Московского гарнизона. И только в 90-е годы началось постепенное восстановление Крутицкого подворья.
Интересно, что напротив Крутиц, на другом берегу реки Москвы, в древности находилось еще одно известное урочище - Дербеневка (древнерусское слово «дерба», «дербина» означает низкую болотистую местность, покрытую мхом и кочками). Теперь здесь Дербеневские набережная, улица, переулки, известные в середине XIX века своими петушиными боями.
Деревня же Кожуховка, владение Крутицкого монастыря, располагалась тогда в очень живописном месте - на опушке глухого соснового бора, на высоком берегу реки Москвы, далеко заливавшей луга по другому берегу. А разливалась река здесь до села Нагатинского, названного то ли по месту его расположения «на гати» (гать - насыпь, плотина, заваленное бревнами болото), то ли по древнерусской мелкой монете «ногате».
Происхождение названия самой деревни Кожуховки (или, как ее стали называть позже более степенно, Кожухово) можно установить лишь предположительно. Кожухом, кожушком на юго-западе Московской Руси называли шубу, тулуп, опашень на меху (опашень - летняя верхняя богатая одежда). Однако кожухом называли и навес над очагом, и нижний раструб дымовой трубы над русской печью, и свод банной печки-каменки, и саму печку-каменку. Но откуда название ни выводи - от тулупа или от печки, а выходит, что жили здесь люди весьма теплолюбивые. А может быть, местные крестьяне просто занимались кожевенным промыслом. Тем более, что недалеко, чуть выше по реке Москве, близ Дербеневки располагалось другое местечко, где выделывали кожи, - Кожевники.
Тогда же, в XIV веке, подарил московский князь Иван Калита Крутицкому монастырю еще одну деревеньку - Дубровку. Ее название ни у кого не вызывает сомнения. Был здесь дубовый лес, да такой густой, что «и в летнее время целые рати заблуждались и, идя друг против друга, расходились в разных направлениях и не могли встретиться». Недаром московскую сторону в те времена называли Лесною землею, глухим Лесом. А сейчас... Соотношение зеленого лесопаркового защитного пояса с застроенной территорией Москвы составляет 1:1,6 (для сравнения: у Токио 1:4, у Минска 1:11, а у Нью-Йорка 1:15).
С XIV веком связано появление в районе множества «симоновских названий». Имена Симоновские набережная, улица и переулок получили, несомненно, от Симонова монастыря, в основании которого принимали участие Сергий Радонежский, митрополит Алексий, князь Дмитрий Иванович (Донской).
В сознании сегодняшних москвичей два монастыря, некогда стоявшие рядом (Симонов Старый и Симонов на Новом), слились в один Симонов монастырь.
История начинается со Старого Симонова монастыря, который основан с согласия и благословения митрополита Алексия и великого князя Дмитрия Ивановича Донского. Его основателем считают племянника и ученика Сергия Радонежского Федора - духовника Дмитрия Донского. Местность, где был основан монастырь, считалась в те времена одной из самых красивых в Москве. В сосновом лесу, раскинувшемся над глубоким оврагом, на высоком берегу Москвы, недалеко от глубоких Медвежьих озер, поставили в 1370 году маленькую церковь Рождества Богородицы. Через 140 лет ее заменили на каменную, которая в сильно перестроенном виде дошла до наших дней. Это та самая церковь, к приходу которой до сих пор относится Кожухово и куда теперь нужно пробираться по территории завода «Динамо». Тогда же, в 1370 году, как гласит предание, в двухстах метрах южнее церкви сам Сергий Радонежский вырыл незасыхающее глубокое озерцо Святое. Позднее оно расширилось и превратилось в Лисьин пруд, который в конце XVIII века москвичи назвали Лизиным.
Сюда, в этот небольшой Старый Симонов монастырь, в 1380 году привез с Куликова поля Дмитрий Донской тела воинов-монахов Троицкого монастыря Родиона (Ариана) Осляби и Александра Пересвета (боярина Бронского). Здесь их могилы находятся и по сей день.
А чуть раньше, в 1379 году, на земле, подаренной купцом Стефаном Васильевичем Ховрой, которая лежала чуть севернее Старого Симонова монастыря, игумен монастыря Федор основал Новый Симонов монастырь. И с тех пор обе обители жили общей жизнью. Только Старый Симонов стал прибежищем старцев-молчальников, то есть более строгой ступенью в монашестве по сравнению с Новым Симоновым.
Кстати, а почему Симонов? Историки считают, что имя к монастырю, слободке вокруг него, улицам, проездам и набережной перешло все от того же С.В. Ховры, который в монашестве принял имя Симона. Есть, правда, и другая версия, согласно которой имя монастырю дала маленькая деревушка Симоновка, находившаяся на месте монастырских строений.
Тесно связан Симонов монастырь с родом Ховриных. В XIV веке Москву наводнили с юга греческие и итальянские купцы. Особенно много приезжало гостей из генуэзской колонии Сурожа на Черном море (гостями тогда называли купцов-оптовиков, привозящих товар из-за рубежа, а Сурожем - теперешний город Судак). Торговали сурожане «суровскими товарами» - драгоценными камнями и дорогими шелковыми тканями. Многие сурожские гости, осев на московской земле, дали свои имена местным селам (Софрино, Тропарево, Ховрино и др.). Таким сурожским гостем и был младший потомок греческих князей Стефан Васильевич. Его сын Григорий получил в Москве некрасивое, но выразительное прозвище Ховра или Ховря, что значит «неряха», «неопрятный человек», «свинья» (ср. «хавронья»). Его же дети гордо носили имя Ховриных. Про этого-то Григория Ховру и сообщает Вкладная и кормовая книга Симонова монастыря: «Григорий Ховра да жена его Агрепена начало учинили Симонову монастырю и церковь каменную большую они возвели и кельи многие они поставили».
Явно стремился Григорий Ховра своими богатыми вкладами в редкие тогда долговечные каменные постройки укрепить свое положение среди московской знати. И ему это удалось. Уже его сын, Владимир Ховрин, пожалован в бояре, занимает у великого князя Ивана должность казначея, строит себе в Кремле «палаты кирпичны». Сын же Владимира, Иван, прозванный Головой, руководит строительством Успенского собора в Кремле. Тогда-то и свела судьба род Ховриных с крупнейшим зодчим XV века итальянцем Аристотелем Фиораванти, строившим Успенский собор и планировавшим стены и башни Кремля. Тогда-то и стали Ховриных почтенно называть Ховриными-Головиными, а потом и вовсе Головиными. История же, своевольно распорядившись, сделала Головиных князьями и графами, а одного из них, фельдмаршала и генерал-адмирала графа Федора Алексеевича Головина, вернула на родные земли близ Симонова монастыря и деревни Кожуховки во время знаменитого «потешного боя» Петра I.
Но это в будущем. А пока Владимир Григорьевич Ховрин строит в Симоновом монастыре храм Успения Богородицы. Этот храм, один из самых больших тогда в Москве, до сих пор высится на массивном белокаменном подклете и весьма изукрашен по-итальянски ( в его перестройке в конце XV века принимал участие ученик самого Аристотеля Фиораванти). Известно, что в XIX веке в храме хранилась икона Господа Вседержителя, принадлежавшая Сергию Радонежскому. По преданию, этой иконой Сергий благословил Дмитрия Донского на Куликовскую битву.
Кроме же монастырского Успенского собора, Владимир Григорьевич и «ограду кирпичну около монастыря сделал». Это была первая в московской архитектуре каменная монастырская ограда, возведенная из нового тогда в Москве материала - кирпича. Его производство только что наладил все тот же Аристотель Фиораванти недалеко от Симонова, в селе Калитникове.
Строительство нового монастыря, его храмов и стен вызвало приток работных людей, и вскоре вокруг образовались слободы. К середине XVI века в Симоновой, или Коровьей, слободке уже селились монастырские люди, сапожники, воротники, плотники, квасовары, кузнецы.
С момента своего создания Симонов монастырь находился на самых опасных южных рубежах Москвы. Поэтому стены его делали не просто монастырскими, но крепостными. И часто, очень часто приходилось монахам становиться воинами.
В 1571 году с башни монастыря смотрел на горящую Москву хан Давлет-Гирей. Столица выгорела тогда за три часа, а в огне погибли около двухсот тысяч москвичей. В 1591 году во время нашествия татарского хана Казы-Гирея обитель вместе с Новоспасским и Даниловым монастырями успешно противостояла крымскому войску. В 1606 году в монастырь царем Василием Шуйским были направлены стрельцы, которые вместе с монахами отражали войска Ивана Болотникова. Наконец, в 1611 году, во время сильнейшего пожара в Москве, возникшего по вине поляков, многие жители столицы укрылись за монастырскими стенами.
В числе немногих Симонов монастырь считался ставропигиальным, то есть управлялся непосредственно патриархом (только семь монастырей в России имели чин ставропигиальных: Соловецкий, Новоспасский, Воскресенский (Новый Иерусалим), Симонов, Донской, Спасо-Яковлевский и Заиконоспасский).
Далеко славился Симонов монастырь и своими воспитанниками. Здесь постригся в монахи и учился знаменитый Кирилл - основатель Кирилло-Белозерского монастыря. Из обители вышли митрополиты московские Геронтий (1473) и Варлаам (1511), патриархи всея Руси - Иов (1588), Гермоген (1606), Иосаф II (1633) и Иосиф (1642). В монастырской келье трудился последователь Нила Сорского князь-инок Вассиан Патрикеев, доказывавший, что «монастырям сел не подобает держати». А рядом, в соседней келье составлял вдохновенные речи против Иосифа Волоцкого лучший оратор и переводчик в тогдашней Москве Максим Грек.
В XVI веке неизвестные зодчие возвели вокруг Симонова монастыря новые крепостные стены с мощными башнями (некоторые историки предполагают авторство знаменитого русского зодчего Федора Коня, строителя стен Белого города Москвы, Смоленского Кремля и стен Боровско-Пафнутьева монастыря). И по сей день возвышается в южном углу мощная шестнадцатигранная башня Дуло, названная по имени предводителя татарского войска, убитого с этой башни стрелой. В западной стене монастыря, обращенной к реке Москве, существовала Тайницкая башня с потайным ходом к реке, который обрушился в 1840 году. Осталась с тех времен Солевая башня в юго-восточном углу монастыря.
Славилась на всю Москву и монастырская колокольня. Да и колокольный звон, судя по летописям, был на той колокольне незаурядный. Так, в Никоновской летописи помещена специальная статья «О колоколах», в которой говорится о сильном и чудном колокольном звоне, доносившемся, по мнению одних, от соборных колоколов Кремля, а по мнению других, от колоколов Симонова монастыря. Существует также знаменитая легенда, что накануне штурма Казани молодому Ивану Грозному ясно послышался звон симоновских колоколов, предвещающий победу.
Поэтому и к самой симоновской колокольне москвичи испытывали почтение. И когда к XIX веку она пришла в ветхость, то известный архитектор Константин Тон (создатель русско-византийского стиля в московской архитектуре) возвел в 1839 году над северными воротами монастыря новую. Крест ее стал самой высокой точкой Москвы (
«Его удар повторялся приблизительно каждые 25 секунд. Он доносился также со стороны Замоскворечья. Он овладел мною; особенность этого колокола заключалась в его величественнейшей силе, в его строгом рычании, параллельно с гулом. Надо прибавить, что рычание это и придавало ему какую-то особую оригинальность, совершенно индивидуальную. Сперва, в самый первый момент был я испуганно поражен колоколом, затем испуг быстро рассеялся, и тут открылась передо мной величественная красота, покорившая всего меня и вложившая в душу сияющую радость. До сей минуты запечатлелся этот звук во мне! Оказалось, этот колокол был Симонова монастыря».
Это из воспоминаний уникального человека, гениального русского звонаря Константина Константиновича Сараджева. Уже в советское время, после закрытия Симонова монастыря доводилось иногда ему звонить и на симоновской колокольне.
Cлавился Симонов монастырь не только колокольным звоном. Широко известен также симоновский распев, который сложился и исполнялся в монастыре. В библиотеке Московской консерватории до сих пор хранятся произведения уставщика Симонова монастыря, иеромонаха Виктора. В 1849 году симонов распев был издан Придворной певческой капеллой. Особую известность из распева получила Херувимская песня, обработанная для четырехголосного хора знаменитым Бортнянским.
А в век дворянских любезностей и сентиментальных повестей обессмертил Симонов монастырь Николай Михайлович Карамзин:
«... всего приятнее для меня то место, на котором возвышаются мрачные, готические башни Симонова монастыря. Стоя на сей горе, видишь на правой стороне почти всю Москву, сию ужасную громаду домов и церквей, которая представляется глазам в образе величественного амфитеатра: великолепная картина, особливо когда светит на нее солнце, когда вечерние лучи его пылают на бесчисленных златых куполах, на бесчисленных крестах, к небу возносящихся! Внизу расстилаются тучные, густозеленые цветущие луга, а за ними, по желтым пескам, течет светлая река, волнуемая легкими веслами рыбачьих лодок или шумящая под рулем грузных стругов, которые плывут от плодоноснейших стран Российской империи и наделяют алчную Москву хлебом.
На другой стороне реки видна дубовая роща, подле которой пасутся многочисленные стада; там молодые пастухи, сидя под тению дерев, поют простые, унылые песни и сокращают тем летние дни, столь для них единообразные. Подалее, в густой зелени древних вязов, блистает златоглавый Данилов монастырь; еще далее, почти на краю горизонта, синеются Воробьевы горы. На левой же стороне видны обширные, хлебом покрытые поля, лесочки, три или четыре деревеньки и вдали село Коломенское с высоким дворцом своим».
Читая эти строки, невольно пытаешься увидеть окрестности монастыря конца XVIII века. Увидеть и сравнить их с теперешними...
А тогда, после того, как Б.М. Федоров переделал сентиментальную повесть Карамзина «Бедная Лиза» в пьесу, и роль главной героини сыграла в ней несравненная М.С. Воробьева, влюбленные москвичи толпами стали гулять по берегу пруда, названного Лизиным, и вырезали на деревьях свои имена. Появилась даже язвительная эпиграмма на это паломничество:
«Здесь Лиза утонула, Эрастова невеста,
Топитесь, барышни, для всех здесь будет место».
Немного сегодня осталось от некогда богатого монастыря. На месте Святого (Лизиного) пруда высится ныне административное здание завода «Динамо».
Интересные воспоминания оставил о начале XX века писатель А. Ремизов.
«Симонов - место встречи «порченых» и «бесноватых». Их свозили со всех концов России в Москву: среди белых попадали черные - кавказские, и раскосые - сибирские, и желтые - китайские. После обедни их «отчитывал» неустрашимый, быстрый голубоглазый иеромонах о. Исаакий: говорком, шелестя, как листьями, словами молитв, изгонял он бесов. Но не столько само изгнание - бесы что-то не очень слушались Симоновского иеромонаха! - а подготовка во время обедни - это подлинно «бесовское действо!» - зрелище потрясающее. ... Бесовский пожар в Симонове ни с чем не сравним - зрелище ошеломляющее. Еще показывали: под стену монастыря подкапывающуюся гигантских размеров лягушку-демона, обращенного в камень; эта лягушка, о ней знала вся Москва, была как раз к месту и дополняла бесовское скопище. Есть странные любители смотреть покойников, а бесовское зрелище еще заразительнее: стоит раз взглянуть, как потянет еще и еще, не пропуская. В Симоновом народу и в будний день, как на праздник; на недостаток богомольцев нельзя было пожаловаться!»
В 1919 году было закрыто знаменитое Симоновское кладбище. Но до сих пор в земле, под местным Детским парком, покоятся: первый кавалер ордена святого Андрея Первозванного, соратник Петра I, Федор Головин; глава семибоярщины, трижды отказывавшийся от русского трона Федор Михайлович Мстиславский; князья Урусовы, Бутурлины, Татищевы, Нарышкины, Мещерские, Муравьевы, Бахрушины.
До 1924 года здесь стояли надгробия на могилах русского писателя С.Т. Аксакова и рано умершего друга А.С. Пушкина поэта Д.В. Веневитинова (на его надгробной плите чернела эпитафия: «Как знал он жизнь, как мало жил»).
В 1923 году в помещении монастыря был открыт музей, который вел активную археологическую работу. Он просуществовал до 1929 года. А ночью 21 января 1930 года, в канун годовщины смерти В.И. Ленина, были взорваны все церкви, большая часть стен и башен. И через три недели здесь уже возводили по проекту братьев Весниных Дворец культуры ЗИЛ.
И только в 80-е годы удалось отвоевать у завода «Динамо» его компрессорную станцию - церковь Рождества Богородицы в Старом Симонове.
Это сегодня чуть ли не в каждом микрорайоне расположено отделение банка. Приходи, клади деньги на сбережение, да еще на некоторый прирост. А в средневековой Руси деньги, драгоценности можно было только спрятать. И надежнее всего зарыть в землю да место запомнить. А то в стену монастыря замуровать - от пожаров или в реку-озеро опустить.
Зарывали клады купцы, боявшиеся лесных разбойников; просто москвичи в смутные времена, боясь потерять накопленное. Сегодня большое количество кладов, сосредоточенных в одном месте, говорит историкам об интенсивной торговле здесь либо об оживленных торговых путях.
Однако на дороге клад не зарывали. Место старались выбрать пустынное, заброшенное, хоть и рядом с городом. Таким идеальным местом и были глухие дубравы да болота нашего района.
И чего только ни находят здесь археологи - арабские дирхемы, серебряные монеты из Испании, русские серебряные и медные деньги почти за восемь веков.
Самую раннюю находку относят к IX веку н. э. Это арабские куфические дирхемы, найденные в районе Симонова монастыря. Но как арабские монеты оказались здесь? Ведь не то что монастыря, но и Москвы-то еще не было.
Дело в том, что в VIII-IX веках Арабский халифат переживал экономический и политический расцвет. Необычайно оживилась торговля. Арабские купцы добирались в самые отдаленные страны, скупая различные товары. В Киеве и Чернигове они были столь частыми гостями, что арабских монет теперь находят на Украине больше, чем на родине. Платили арабские купцы за меха, мед, воск куфическими дирхемами, отчеканенными из высокопробного серебра.
Кстати, о необычном для русского слуха названии монет. Еще в античности, до введения монеты, у греков в обращении были железные прутья, которые называли оболами (от греч. «копье», «вертел»). Шесть таких прутьев составляли драхму (от греч. «схваченное рукой») - пучок, который являлся одновременно и денежной и весовой единицей. От драхмы и произошло название восточных серебряных монет - дирхемов. А куфическими их прозвали за надписи. Изображений на монетах не было. Зато надписей - цитаты из Корана, имена правителей, годы и места чеканки - было много на обеих сторонах монеты. Надписи же выполнялись древним, еще доисламским арабским шрифтом - куфой (по имени города Куфа на Евфрате). Это крупное, угловатое, с рельефными буквами письмо. Им переписывались первые халифы, выполнялись священные надписи на камнях, стенах мечетей, монетах. Этим же письмом на тонкой коже газели были записаны первоначально и стихи Корана.
Люди северных краев не понимали, конечно, куфических надписей на дирхемах. Да и зачем нужны надписи, если монету оценивали по весу и качеству серебра. Дирхемы из высокопробного серебра называли ногатами (от араб. «нагд» - хороший) в отличие от обычных, называемых кунами.
Однако не только целые дирхемы встретили археологи в симоновском кладе. Были там и «резаны». Так называли кусочки дирхемов. Ведь целый дирхем был слишком велик для мелких расчетов. Вот и придумали резать монету на 2, 4, 8 и более частей. Так получали мелкие, разменные деньги.
В XI веке обильный поток арабских куфических дирхемов на Русь иссяк. Считается, что богатые залежи серебра на Арабском Востоке исчерпались. Пробовали, правда, арабы привозить на Русь золотые или медные деньги. Но золото на Руси издавна использовалось лишь в ювелирном деле, а стоимость меди была так невелика, что медные монеты и пятьсот лет спустя не пользовались в Москве почетом, вызвав известный «медный бунт», основные события которого происходили в Коломенском.
Арабских дирхемов, однако, скопилось у русских купцов уже так много, что до конца XI века они все еще использовались в торговле. Куфические надписи на них постепенно стирались, вес уменьшался, и превращались они в гладкие серебряные кружочки. А в XII-XIII веках и вовсе наступил на Руси безмонетный период. Роль денег тогда выполняли либо драгоценности, либо меха.
И только при Дмитрии Донском началась в Москве чеканка собственной монеты. Вот тогда-то, в самом конце XIV в., кто-то зарыл в глухой дубраве близ Крутиц множество серебряных и медных монет. То ли купец, проезжая по Старой Коломенской дороге, решил свернуть в чащу и припрятать выручку «на черный день»; то ли разбойники, которых множество здесь сидело по лесам и болотам, спрятали добычу. Так или иначе, но прятали основательно. Разве могли они знать тогда, что в глухом лесу вскоре вырастет деревенька Дубровка, а потом и город сюда придет.
Тогда же место это казалось пустынным и таинственным. Зарывали клад с предосторожностями и заговорами, делавшими его «предназначенным»: увидит его лишь тот, кому он адресован. И загорался таинственный огонь над зарытым сокровищем. «Аще бо или серебро или злато сокровенно будет под землею, то многи видят огнь горящ на том месте, то диаволу показующему сребролюбивых ради», - говорит древнерусское сказание о Борисе и Глебе.
Внешний вид монет из дубровского клада весьма необычен. На одной стороне неясные, совсем нечитаемые знаки, являющиеся грубым искажением арабских букв. А если и можно что прочесть, то надпись гласит: «Султан Тохтамыш». На оборотной же стороне помещена русская надпись с титулом и именем московского князя. А ведь как раз рядом проходили и большие дороги на юг, в Орду (так, до 1966 года небольшая улочка около станции метро «Автозаводская» - улица Лобанова называлась Большой Каширской; здесь шла дорога в Каширу - этот русско-татарский город на берегу Оки).
Более того, монеты клада как бы иллюстрируют этапы политической борьбы Руси с Ордой. Только что, в 1380 году выиграно Куликовское сражение. Но в 1382 году Москва подверглась опустошительному разорению войсками хана Тохтамыша. И когда князь Дмитрий Иванович Донской задумал чеканить свою монету - символ самостоятельности, то вынужден был считаться с этой победой. На русской монете появилось имя Тохтамыша с титулом султана.
А затем уже сын Дмитрия Ивановича, князь Василий Дмитриевич, начнет чеканить титул «Великий князь Всея Руси». На иных же монетах голову хана в русской шапке разместят так среди арабских надписей, что при их чтении хан оказывается вниз головой. Это уже прямое неуважение. Потом среди арабских букв и русские появляются. А там уже и самого имени Тохтамыша нет - только титул. И, наконец, около 1399-1400 годов исчезают арабские надписи, обе стороны монеты становятся русскими. Зато появляется полный титул русского князя с именем «Великий князь Всея Руси Василий Дмитриевич», изображение зверя (льва или барса) - эмблема города Владимира. Так, в одном дубровском кладе сохранилась целая историческая эпоха освобождения Руси от ордынской зависимости.
Несмотря на то, что все, связанное с сокрытием сокровищ, считалось делом дьявольским и церковью весьма не одобрялось, кладов в XV-XVII веках прятали много: на будущей Марксистской улице, в Печатниках и Люблино, на Крестьянской заставе. И все больше серебряные копейки в глиняных кубышках, кувшинах, горшках.
Да и монеты-то странные, непривычные нам сегодня - тоненькие, овальные, с полустершимися штампами. Это в Москве приспособились тогда делать монеты из серебряной проволоки. Ее разрезали на кусочки, эти кусочки плющили с помощью молотка и ставили на них штампы. Отходов при таком способе почти не остается, но монеты выходят «немного кривыми».
Не только подлинные монеты находят в наших кладах. Немало и фальшивых. Подделывать монету было тогда легко. По сути, весь «монетный двор» мастер носил у себя в мешке. Ведь монеты чеканились в ту пору не только для торговых операций. Поскольку чеканка монеты была исключительным правом властелина страны или города (монетного сеньора), то выпуск собственной монеты говорил о его независимости. Поэтому особо тщательно охранялись монетные штемпели. Вышедшие из употребления, стершиеся штемпели тотчас уничтожались. Значит, подделав штемпель, можно было изготовлять фальшивые монеты в изобилии. Правда, если использовать свое чистое серебро, то выгоды получится мало. И вот добавляли мошенники в серебро примеси - лигатуру (олово или медь).
К слову сказать, в западных странах еще с XIV века сами короли не брезговали «разбавлять» серебряные монеты, поправляя таким образом свою казну. Так, французского короля Филиппа IV Красивого звали еще Филиппом-фальшивомонетчиком. А кельнский пфенинг в конце XIV века содержал всего
А так как в результате денежной реформы 1535-1538 годов появилась, наконец, и в Московском государстве единая по внешнему виду и весу монета, то, рассчитывая сохранить на будущее полновесную эту монету, москвичи бросились зарывать в землю глиняные сосуды (кубышки, кувшины, горшки) с серебряными копейками.
К XVI-XVII векам относят археологи и огромный клад серебряных испанских монет, найденных в 1972 году в Коломенском. Почему испанские? И как они оказались на юго-востоке Москвы?
А началось все в Германии в 1525 году на съезде немецких князей. Разнотипность европейских денег, их разный вес, массовая порча сильно мешали развивающейся буржуазной торговле. И немецкие князья решили договориться о единой европейской монете.
Уже с начала XVI века в Чехии, у деревни Иоахимcталь, где были серебряные рудники, чеканили полновесную монету. В обиходе ее называли талером. Ее-то и решили взять за основу новой всеевропейской монеты. И действительно, новая монета очень скоро завоевала европейский рынок. Только называется талер в разных странах по-разному. В самой Германии его называли гульденом, в России - ефимком, во Франции - экю, в Италии - скудо, в Испании, Центральной и Южной Америке - песо, в Скандинавии - далером, а в США - долларом. Причем каждый князь мог чеканить талер со своими эмблемами и надписями - важен был стабильный вес. Именно талерами и одновременно с ними образовавшимися золотыми монетами - дукатами обычно набиты сундуки пиратских сокровищ у Дюма, Стивенсона и Э. По.
Но не только у них. Этими же талерами (вернее, испанскими песо) полон и Коломенский клад - 1200 серебряных монет. Здесь песо из самой Испании, из Мексики и Южной Америки, чеканенные в период правления Изабеллы и Фердинанда и Филиппов - II, III и IV. В этот период из южноамериканских колоний начали активно вывозить драгоценные металлы, наводняя Испанию золотом и серебром. Из Испании же все это хлынуло в Европу. Попадало серебро и на Русь. На Московском монетном дворе талеры рубили на части и перечеканивали в русские серебряные копейки.
И еще одно событие XIV века «запомнил» наш район. Когда великий князь Дмитрий Иванович шел с войсками против Мамая на Куликово поле, то на берегу древней реки Угреши, над высокой сосной ему явилась икона святого Николая Чудотворца. Князь посчитал это счастливым предзнаменованием и после победы, в 1381 году, поставил здесь деревянную церковь во имя св. Николая и учредил иноческую обитель. Со временем Николо-Угрешский монастырь стал настолько известен, что к нему образовалась дорога из Москвы. Вот на месте этой дороги и по соседству с ней позднее возникли Угрешские улицы и проезды. Само же название Угреша имеет много толкований. Считают, что оно происходит от древнерусского слова «угрева» - помощь либо пришло из угро-финских языков и переводится как «луговая река». Наконец, в самом простом варианте название толкуют как «река угрей».
События следующего, XV века сохранил Новоспасский проезд, соединяющий сегодня улицы Большие Каменщики и Симоновский вал. Названа улица по расположенному на ней Новоспасскому монастырю. Название интересное. Ведь если есть Новоспасский, то где-то должен быть и просто Спасский? И он действительно был.
История, правда, начинается в 1282 году на другом берегу Москвы-реки. Там, как раз напротив Симонова монастыря, младший сын Александра Невского, князь московский Даниил Александрович, поставил деревянную церковь в честь своего святого Даниила Столпника. Постепенно здесь образовался Данилов монастырь. Старцы подобрались суровые, серьезные, умные. Сын Даниила Александровича, Иван Калита, любивший бывать в этой лесной обители, говорить со старцами, переселил самых умных из них поближе к себе во вновь отстроенный дубовый Кремль. Поместил он их рядом с собором Спаса на Бору, образовав Спасский кремлевский монастырь.
Через полтора столетия, при Иване III, тесно стало в Кремле, да и монастырское кладбище находилось под самыми царскими окнами. Поэтому в 1490 году и перевели старый Спасский монастырь на новое место, напротив Крутицкого подворья, где исстари селились гончары. И получил монастырь имя Новоспасского. А так как для строительства крепостных стен нового большого монастыря нужно было много рабочих, то и образовалась вскоре рядом с Новоспасским монастырем слобода каменщиков (теперь здесь улицы Большие и Малые Каменщики).
XVI столетие - время бурного образования ремесленных слобод в Москве. Именно тогда с юго-востока от Крутицкого подворья, там, где сейчас пролегли улицы Симоновский вал и Крутицкие переулки (вплоть до современной улицы Мельникова), расселились «черные люди» (пахари), служилые и монастырские ремесленники. В то время это была одна из самых чистых местностей при въезде в столицу. Ремесленники проложили здесь прямые улицы, замостили их деревянными плахами, положенными на бревна и устроили деревянные набережные (для этого толстые бревна тесно вбивали вертикально в берег).
Слободу уже в то время называли Арбатец. Сегодня от обширной слободы осталась лишь короткая улица, длиной около
Другой слободой, образовавшейся на территории нашего района в XVI веке, стала Ленинская слобода. Конечно же, Ленинской тогда она именоваться не могла. Называлась она Симоновой, так как селились здесь монастырские ремесленники: сапожники, воротники, квасовары, плотники, кузнецы. Селились охотно, ведь выгодно: пока приписан к слободе, и налогов меньше платить, да и повинности уменьшались. Но ведь не одни переселялись в слободу ремесленники, а с семьями, с хозяйством. И к XVII веку так много стало хозяйских дворов в слободе, что ее прозвали Коровьей. Так, с двумя именами - Симонова и Коровья - слобода и дошла до XX века.
В XVII веке появляется первое упоминание и о большой роще в районе Медвежьих озер, находившихся в излучине реки Москвы на территории современного завода ЗИЛ. От той рощи в районе заводских корпусов осталась лишь улица Тюфелева роща. Но до сих пор бассейн и бани около завода старожилы района называют Тюфелевскими. Однако в XVII веке роща называлась несколько по-иному, менее благородно. Здесь располагалась деревня Тухоля (по другим источникам, Тухлево, Тухолево). Деревня и роща в конце XVII века принадлежали одному из друзей Петра I, потешному князю-кесарю Ф.Ю. Ромодановскому. Здесь же, на окраине рощи, стоял и его загородный дом. А смысл названия теперь уже нетрудно угадать. «Тухоль» - так тогда называли затхлость, гнилую вонь. А тухлицей именовали вонючую соленую рыбу, весьма любимую крестьянами. Последние деревья Тюфелевой рощи были вырублены здесь в 1931 году в связи с возведением корпусов завода.
XVII век заканчивается для района бурно, под гром пушек. В 1694 году близ Кожухова Петр I провел большие маневры, часто называемые «Кожуховским походом». Эти маневры показали превосходство новых, потешных солдатских полков перед старыми, стрелецкими.
«Более всего споров о войне было на Кукуе. Многие не одобряли: «Черное море нам не надобно, к туркам, в Венецию лес да деготь, да ворвань не повезешь... Воевать надо северные моря...». Но военные, в особенности молодые, стояли за войну. Этой осенью ходили двумя армиями под деревню Кожухово и там, не в пример прочим годам, воевали по всей науке. Про полки Лефортов и Бутырский, про потешных преображенцев и семеновцев, наименованных теперь лейб-гвардией, иностранцы отзывались, что не уступят шведам и французам. Но славой кожуховского похода гордиться можно разве что на пирах под заздравные речи, шум литавров и залпы пушек. Офицеры, в вороных париках, шелковых шарфах до земли и огромных шпорах, не раз слыхивали вдогонку: «Кожуховцы! - храбры бумажными бомбами воевать, татарской пульки попробуйте»...
Колебались только самые ближние - Ромодановский, Автоном Головин, Апраксин, Гордон, Виниус, Александр Меньшиков: предприятие казалось страшным... «А вдруг - поражение? Не спастись тогда никому, всех захлестнут возмущенные толпы... А не начинать войны - того хуже, и так уже ропот, что царей опутали немцы - душу подменили, денег уйма идет на баловство, люди страдают, а дел великих не видно»...
Петр помалкивал. На разговоры о войне отвечал двусмысленно: «Ладно, ладно, пошутили под Кожуховым, к татарам играть пойдем»... Один только Лефорт да Меньшиков знали, что Петр затаил страх, тот же страх, как в памятную ночь бегства в Троицу. Но и знали, что воевать он все же решится».
Так писал А.Н. Толстой о кожуховском походе 1694 года в романе «Петр I».
Кожуховские маневры были хоть и самыми крупными, но далеко не первыми в «потешной жизни» Петра. Потому и устроили сражение по давно установленным правилам. В таких боях участвовали, как правило, многочисленные полки. Потешные (Преображенский и Семеновский) и солдатские представляли новый вид сухопутных войск. А стрелецкие полки олицетворяли старую армию. Такое противопоставление уже вошло в обычай. Тем более, что победа новых полков была заранее предрешена. Да и сами маневры проходили традиционно. Началу военных действий предшествовала перебранка двух шуточных «генералиссимусов», командовавших армиями. При этом «генералиссимусы» как могли задирали («травили») друг друга. Завершалось же «сражение» пленением стрелецкого «генералиссимуса», захватом обоза, знамен и совместным пиром победителей и побежденных.
Но были в кожуховском походе и особенности. На этот раз стрелецкие полки обороняли специально сооруженную крепость, с земляным валом высотой
Кожуховские маневры были самыми продолжительными: с 30 сентября до 18 октября. Многие сражались по-настоящему: стреляли из настоящих ружей и пушек, бросали глиняные гранаты, начиненные порохом.
Стрелецкой армией в этом походе командовал Иван Иванович Бутурлин, будущий генерал-аншеф, андреевский кавалер и правитель Малороссии. А штурмовавшими полками командовал Федор Юрьевич Ромодановский - важнейшее лицо эпохи Петра I. Во время пребывания Петра за границей Ф.Ю. Ромодановский выполнял функции председателя пятичленного совета, управлявшего Россией. Позже Ф.Ю. Ромодановский управляет Москвой, Преображенским приказом и Тайной канцелярией при нем. Он один в России имел странный шутовской чин «князя-кесаря», именовался «кесарским величеством» и имел право производить в чины других.
В Кожуховском сражении использовались все приемы ведения войны. План сражения, его сценарий составлял сам Патрик Гордон - наставник Петра в военном деле. Генерал-лейтенант и контр-адмирал Патрик Леопольд Гордон (в России его именовали Петром Ивановичем) состоял на русской службе с 1661 года. Участвовал в подавлении Медного бунта в Москве при Алексее Михайловиче. С Петром он сблизился во время борьбы с царевной Софьей, возглавляя Бутырский полк. И затем, до самой смерти в 1699 году, он был непременным наставником и участником петровских баталий.
Все: и участники Кожуховской баталии, и ее наблюдатели - были уверены, что войска готовятся к войне с Турцией. Потому и игра велась «по-настоящему». Вот что пишет в своей «Гистории о царе Петре Алексеевиче и ближних к нему людях» князь Б.И. Куракин:
«Об екзерцициях военных можем сказать, что были весьма к прогрессу обучения его величеству и всем молодым людям. Напомню о той потехе, которая была под Кожуховым в Коломенских лугах, о которой могу сказать, что едва какой монарх в Европе может учинить лучше.
Оная потеха продолжалась 6 недель. И было войск собрано как с одной стороны, так и с другой по 15 000.
И при Москве-реке, на Кожуховском лугу, была учинена фортеция. И баталия была дана в поле. Во все то время, хотя добрый порядок был учинен, однако ж с обеих сторон было убито с 24 персоны и ранены с пятьдесят».
Где же располагалась эта «фортеция»? Сейчас определенно сказать трудно. Однако на картах и планах Москвы, начиная с середины XVIII века, рядом с Симоновым монастырем на берегу реки Москвы четко видно крепостное сооружение с бастионами петровского времени (точно такие же бастионы укрепляли Петропавловскую крепость и московский Кремль петровских времен). В пояснительных записках к планам это сооружение называют «пороховым складом», «гранатным двором». Просуществовала эта крепость на Симоновке до начала XX века. А рядом с этой крепостью, на месте теперешней городской больницы № 13, на старых картах обозначен и большой редут - укрепление для пушек.
В начале XVIII века по Указу 1714 года все московские купцы и ремесленники обязаны были селиться в загородных слободах. И вокруг Земляного вала (старой границы Москвы) быстро начал складываться пояс разнообразных пригородных поселений. Вскоре вокруг Москвы появилась новая граница, а наш район, как и многие другие, пополнился валами. Теми, что сейчас остались лишь в названиях улиц Симоновский вал да Крутицкий вал. Теперь валов уже нет, а раньше были. Да какие! Началось же все с... водки.
Некие «купцы-компанейщики» получили в откуп всю водочную торговлю в Москве. Заплатив в казну за откуп большие деньги, они чрезвычайно подняли цены на водку в городе. Москвичи, естественно, стали покупать и привозить водку из пригородов. Такая тайная привезенная водка продавалась в городе по низкой цене. «Компанейщики» не стали мириться с этим и возвели в 1731 году вокруг всех значительно населенных окраин города невысокий земляной вал со стеной из вбитых в землю деревянных столбов. На главных же дорогах поставили заставы, где все возы осматривали, проверяя, не ввозится ли в город водка. Однако такой частокол для москвичей не помеха. Скоро в нем образовалось множество лазеек, а затем его и вовсе растащили на дрова. И опять дешевое вино продавалось в городе в большом количестве.
Тогда «компанейщики», беря откуп на новый срок, поставили условием, чтобы московская Камер-Коллегия (это учреждение ведало налогами и сборами) построила вокруг Москвы новый вал и организовала заставы. При этом оговаривалось, что вал должен быть высоким, а заставы охраняемыми.
В 1742 году Камер-Коллегия закончила постройку этого вала. Он окружал уже весь город, был протяженностью 35 верст, и на нем устроили 16 застав. Вал этот москвичи стали называть Камер-Коллежским. И улицы наши тоже раньше назывались: Крутицкий Камер-Коллежский вал и Симоновский Камер-Коллежский вал.
На территорию нашего района попали две заставы - Спасская и Симоновская (Спасской заставу назвали по ближнему Новоспасскому монастырю). Это уже в XX веке, в 1922 году, «в честь советского крестьянства» площадь, на которой располагалась Спасская застава, стали называть Крестьянской. От Симоновской же заставы не осталось и следа. А располагалась она за нынешним Симоновским валом ближе к реке Москве.
«Я люблю у застав переулки Москвы,
Разноцветные, узкие, длинные,
По углам у заборов обрывки травы,
Тротуары, и в полдень пустынные», -
напишет столетие спустя Валерий Брюсов.
В середине XVIII века (1745 год) деревеньки Дубровка и Кожуховка числились за членом Святейшего Синода Преосвященнейшим Платоном, архиепископом Сарским и Подонским. В Дубровке в то время насчитывалось 25 душ мужского пола, в Кожухове - 32 души. Спустя же 20 лет в Дубровке числилось уже 36 дворов, 98 крестьян мужского пола и 101 женского, в Кожухове - 69 дворов, 210 мужчин и 192 женщины. Так что население здесь росло быстро.
Однако в 1771 году через Московию прошла эпидемия чумы, оставившая след до наших дней, главным образом в виде кладбищ. Не обошла чума и наши деревни. Документы той поры свидетельствуют, что в 1771 году в деревне Кожухове «умерло заразою» 32 мужчины и 38 женщин, в слободке Дубровке - 62 мужчины и 60 женщин. Для умерших от «заразы» за Камер-Коллежским валом было создано несколько кладбищ, в том числе Рогожское старообрядческое и Калитниковское (Мирское), да еще вблизи от деревень Дубровки и Кожухово - также «старообрядческое» и «холерное». Ведомство Государственной коллегии экономии, в ведении которого находились бывшие церковные земли, вынуждено было принять экстренные меры к пополнению убыли.
По указу Государственной коллегии экономии были приписаны «в оною слободку Дубровку желающие крестьяне, а именно - Кашинского уезда, Архангельского собора, что в Москве, села Ильинского и из деревень Бакаревой, Слабодки, Желково, Митиной, Усадов, Мильгуновой, Раздобориной, Анниной, Выскочки, Кузнецовой» и т.д. Всего 62 мужчины и 52 женщины. По переписи, проведенной в 1773 году, в слободке Дубровке числилось уже 111 мужчин и 93 женщины, а в деревне Кожухове - 195 мужчин и 186 женщин.
К тому времени от крепкой дубравы, давшей имя Дубровке, практически ничего не осталось, кроме «дровяного» леска, шедшего только на дрова. Здесь, на песчаной земле, местами сдобренной торфяным болотным перегноем, крестьяне сеяли хлеб, сажали картофель, капусту. Урожаи местного хлеба современники оценивали как «средственные», а вот травы давали хороший покос.
В 1764 году знаменитый указ Екатерины II ликвидировал церковное землевладение. Именно с этих пор деревни Дубровка и Кожуховка, выходя из владения Крутицкого монастыря, попадают под начало Коллегии экономии и вскоре становятся государственными. А когда в 1786 году Государственная коллегия экономии была ликвидирована, подмосковные деревни, в том числе Дубровка и Кожухово, оказались под управлением Коломенского приказа Московской удельной конторы. С конца XIX и в начале XX столетия эти деревни административно входили в Нагатинскую волость Московского уезда.
XIX век
В XIX веке Кожухово и Дубровка разрастаются, население их увеличивается, хотя окружающая местность остается довольно заброшенной. Так, в 1816 году в Дубровке насчитывалось 30 дворов, в которых жили 111 крестьян мужского пола и 105 женского, в Кожухове - 88 дворов, 276 мужчин и 285 женщин. В 1858 году, накануне отмены крепостного права, в Дубровке насчитывалось 211 дворов и 600 с небольшим человек, в Кожухове - 221 двор и 662 человека. Сохранились интересные данные за 1884 год. Из них мы узнаем, что в то время в Дубровке было 2 трактира, 8 овощных лавок и несколько «заведений» (так называли мастерские - сапожные, столярные, портновские, серебряные).
Однако не лавками, трактирами и мастерскими и даже не крестьянскими домами определялся ландшафт местных земель. Известный москвовед Петр Васильевич Сытин, рассказывая о процессе застройки Москвы по плану города 1805 года, отмечает, что у Рогожской и Покровской застав и Крутицкого подворья «лежало пустынное болотистое место», а земля, взятая под выгон «по обе стороны Большой Коломенской дороги, лежит впусте» (Большая Коломенская дорога шла от Покровской заставы на юго-восток).
Тогда же, в начале XIX века появляются у северного края района и первые бойни. В 1805 году купец Кузьма Лаврентьев просил отвести землю под бойню у Калитниковского кладбища. И уже в 1810 году бойни стояли по обеим сторонам Коломенской дороги.
Проблема снабжения населения Москвы мясом становится одной из самых серьезных в XIX веке. Генерал-губернатор П.А. Тучков настаивал на передаче всего скотобойного дела в единые руки Городской администрации, в частности и для обеспечения должного санитарного надзора. Требованиям соответствующей обеспеченности водоснабжением и канализацией больше всех других удовлетворял участок земли между Покровской и Спасской заставами. В это же время инженером Гобрехтом был представлен проект создания городской канализации, по которому на Сукином болоте предположены были поля орошения и бассейны для скопления грязных вод зимой.
Важную роль в выборе места новых боен сыграло принятие в 1882 году закона, запрещавшего прогон скота по московским гужевым дорогам и улицам и требовавшего перевозить скот исключительно в вагонах по железной дороге.
20 июля 1886 года состоялась закладка городских боен, а 2 июня 1888 -го - освящение. Смотрителем строительства, а затем и управляющим городских боен был назначен бывший контролер Городской управы Д.Д. Ведеревский.
Сооружение было грандиозным. Бойня включала более 50 зданий, 3 завода, специальную водокачку, скотопригонную площадку, загонные дворы, железнодорожные пути, поля орошения на Сукином болоте и прочее. Этот маленький городок занимал пространство около 200 десятин и обслуживался персоналом в 1000 человек. Строительство обошлось казне в сумму около 2,3 миллиона рублей.
Подъездные пути к бойням устроили от Покровской и Спасской застав через деревню Дубровку. Дороги, к ликованию местных жителей, были основательно замощены крепким булыжником и обеспечивали проезд круглый год.
Боенские поля орошения сначала устроили на Сукином болоте вблизи железнодорожной станции «Угрешская» и поначалу никак не оснастили. Лишь в 1912 году здесь была построена станция биологической очистки с непрерывно действующей системой фильтрации.
С пуском Городских боен вокруг них сложилось традиционное окружение - Новая конная площадь, Скотопрогонная улица и т.д.
Во второй половине XIX века началось бурное развитие промышленности. Тогда-то и становится юго-восток Москвы главным промышленным районом. Во-первых, ветры в Москве дуют чаще всего с северо-запада, и потому предполагалось, что дым заводов не будет загрязнять городской воздух. А во-вторых, в середине XIX века именно сюда сходились первые железные дороги города. Недаром только с постройкой Окружной железной дороги в 1903-1908 годах появилась реальная возможность создания крупных предприятий по всему периметру города.
А тогда, в самом конце XIX века, к предприятиям от ближайших железнодорожных станций подводили специальные пути. Так, 1 сентября 1894 года вступила в строй линия «Перово - Симоновская» протяженностью 8 верст 320 сажен, прошедшая по территории нашего района. А когда в 1908 году стало действовать 54-километровое кольцо Московско-Окружной железной дороги, появились станции «Угрешская» и «Кожухово». И уже 23 мая 1917 года Московская городская Дума постановила считать границей города Москвы Окружную железную дорогу.
«Поэзия с торговлей рядом,
Ворвался Манчестер в Царьград,
Паровики дымятся смрадом,
Рай неги и рабочий ад».
Петр Вяземский
Наш болотистый район далеко не сразу привлек внимание промышленников, хотя рядом с ним на рубеже веков быстро вырастают большие заводы. В 1889 году строится Сталелитейный завод Товарищества Московского Металлического завода (Ю.П. Гужон, Ф.К. Шотт, Е.И. Леблон, Ю.Ф. Флейснер) у Рогожской заставы (теперь это завод «Серп и молот»). В 1888 году вводятся в строй Городские бойни - крупнейшее предприятие в тогдашней Москве. В 1897 году начинает работу Литейно-механический завод Русского акционерного Электрического общества «Динамо». И, наконец, уже в 1916 году строится завод «Автомобильного Московского общества» (АМО-ЗИЛ).
Большие изменения внес XIX век и в названия улиц. Во второй половине века, с началом московского предпринимательства, появляется большое количество доходных домов, квартиры в которых домовладельцы сдают внаем. Поэтому улицы москвичи часто называют по именам домовладельцев.
А почему мы говорим про XIX век, что улицы «москвичи называли»? Разве не существовало официальных городских названий? В том-то и дело, что не существовало.
Вообще, в московских адресах был полный хаос. Иные обозначали их по полицейским частям и кварталам. Наш район, например, относился к XI (Рогожской) части, в которую входило три полицейских участка. Многие москвичи давали свои адреса по церковным приходам («у Мартына Исповедника») или слободам («в Симоновой слободе»). Часто и вовсе прибегали к каким-то совершенно случайным обозначениям: против такой-то церкви, против вдовьего дома, против пожарного депо и т.д. Нумерацию домов пытались завести в Москве в 90-е годы XIX века, но москвичи этот порядок, давно установившийся в Петербурге, упорно игнорировали. Пришлось даже прибегнуть к официальному запрету писать на воротах дома фамилию владельца.
Так, в устной речи местных жителей конца XIX века появилось странное географическое название - Восточная улица. Сегодня мало кто задумывается над тем, что Восточная улица находится относительно Кремля вовсе не на востоке, а на юге. И название получается не географическим. Просто здесь, между Симоновым монастырем и будущей Велозаводской улицей, находились склады Восточного акционерного общества. А так как местным жителям часто приходилось показывать дорогу к складам на этой московской окраине, то для удобства и закрепилось за улицей название Восточной.
А домовладельческих улиц в нашем районе было в XIX веке немало: Сосинские улица и проезд, Беленовский проезд, Живинская улица и другие (более подробно они обозначены в последнем разделе данного издания).
В 1899 году проводились местные обследования селений Московской губернии. На их основании можно составить достаточно полное представление о том, как выглядели в конце XIX века деревеньки Дубровка и Кожухово.
Поскольку Дубровка была ближе к городу, к промышленным предприятиям, то местных жителей в ней зарегистрировано лишь 75 семей (149 мужчин и 165 женщин). Зато «приписных», временно пришедших сюда на работу, было значительно больше: 3 039 мужчин и 1 649 женщин. Все это население Дубровки, составлявшее около 5 000 человек, селилось в 265 избах. Интересно, что грамотными из них были лишь 62 мужчины и 21 женщина.
В Кожухове соотношение местных и «приписных» иное: ведь деревня располагалась дальше от города. Местных крестьян здесь зарегистрировано 192 семьи (425 мужчин и 472 женщины), а посторонних - 139 мужчин и 86 женщин. Крестьяне Кожухова были побогаче (141 двор с огородами) и пограмотнее (умели читать и писать здесь 203 мужчины и 72 женщины).
На полях и огородах местные жители выращивали в основном картофель и капусту. В хозяйстве было немало коров, свиней, овец. Но занимались крестьяне не только огородничеством и животноводством. Многие из них промышляли ломовым (грузовым) или легким (пассажирским, «живейным») извозом, размоткой нитей, мелочной торговлей.
Однако сильно изменить быт на берегах обширного Сукина болота не смог даже начавшийся промышленный бум. Вот что вспоминает о годах своего детства известный историк М.Н. Тихомиров.
«За Таганкой город кончался. Между Крутицкими казармами и Симоновым монастырем лежали обширные капустные поля. Здесь находились также пороховые погреба. Сам монастырь красиво возвышался... на берегу Москвы-реки. От него теперь осталась только половина прежней постройки, хотя архитектурой этого монастыря Москва могла бы гордиться не в меньшей степени, чем гордятся своими замками французы и немцы.
За Симоновым монастырем располагались различного рода картофельные и капустные поля, доходя до Тюфелевой рощи на берегу Москвы-реки. Это, собственно, была уже не Москва, а подгородное место. Громадные пространства заняты были здесь капустой, картофелем, морковью, свеклой, огурцами и прочими огородными растениями. Огородный пояс занимал большие площади и доходил до Чесменки (Текстильщики) и Перервы.
К Симонову монастырю примыкала небольшая роща, также почти уничтоженная. В этой роще находился маленький «Лизин пруд», тот самый пруд, который был описан Карамзиным в его повести «Бедная Лиза». По Карамзину, Лиза утопилась в этом пруду от несчастной любви. Во времена же моего детства утопиться в этом пруду при самом яростном желании... было невозможно. Пруд был мелководный и грязный».
Однако постепенно цивилизация, урбанизация, прогресс все плотнее наступали на Подмосковье, на древние деревни. Особенно тяжело пришлось местностям, расположенным ниже столицы по течению Москвы-реки. Если выше Москвы из реки брали воду для питья, устраивали оттуда водопровод, то ниже по течению в реку спускали сточные воды города. Трубопровод для этого был проложен в 1898 году вдоль Дубровского шоссе и далее по Перервинскому шоссе до Сукина болота и Люблинских полей орошения.
Московская газета «Столичная молва» писала 7 января 1911 года:
«Выехав за Спасскую заставу, вы попадаете в своеобразный мир. Здесь царство отбросов. Унылая изрытая равнина с зараженной почвой, с отравленным воздухом. Даже в морозный день, когда валит хлопьями снег, вы стараетесь спрятать поглубже лицо в воротник, чтобы не слышать этого страшного запаха тления.
В царстве отбросов - царство человеческой предприимчивости. Разбросаны по зловонной равнине приземистые заводские здания, высятся красные трубы. Завод альбуминный, клееварный, утилизационный - заводы, перерабатывающие отбросы... В зловонной атмосфере кипит лихорадочная работа. Здесь же, при заводах, позабыв о свежем воздухе, живут люди, живут годами, с семьями...».
А путеводитель по Москве, изданный в 1912 году, так описывал путешествие в этих местах по Московско-Окружной железной дороге.
«На 24-й версте линию пересекает свалочное шоссе, предназначенное для вывоза городских нечистот на новое место свалок, которые предполагается устроить на Сукином болоте; против болота, на правой стороне в 1/4 версты от линии железной дороги находятся поля орошения, примыкающие к расположенной здесь станции Угрешской; за ст. Угрешской на левой стороне в 1/2 версты от железной дороги - Холерное кладбище; за железным мостом на левой стороне в 3/4 версты от железной дороги - Кожуховское кладбище; поверх путей железный мост для пешеходов; на 26-й версте слева - деревня Кожухово; железный путепровод в 12 сажен (
И только после революции и гражданской войны, когда темпы индустриализации московских окраин резко возросли, постепенно исчезли и свалки на Сукином болоте.
Создание единой канализационной системы Москвы тесно связано с именем одного из самых ярких представителей купеческого рода Алексеевых - Николая Александровича Алексеева.
Дело в том, что, кроме государственного городского управления, существовало в Москве и выборное самоуправление. Оно было сплошь купеческим. Во главе городской шестигласной думы стоял городской голова. «Бесспорно, самым выдающимся, самым ярким городским головой в Москве был Николай Александрович Алексеев, занимавший эту должность в конце 80-х и начале 90-х годов. Он происходил из крупной коммерческой семьи Алексеевых, имевших большую «канительную» фабрику (производство золотых и серебряных нитей), из той же семьи, которая дала и другого замечательного талантливого человека, артиста К.С. Алексеева (Станиславского), основателя Художественного театра. Высокий, плечистый, могучего сложения, с быстрыми движениями, с необычайно громким, звонким голосом, изобиловавшим бодрыми, мажорными нотами, Алексеев был весь - быстрота, решимость и энергия».
Эта неутомимая энергия помогла Алексееву осуществить в Москве такие преобразования, о которых только мечтали: водопровод и канализацию. В редком московском дворе не было тогда колодца. Однако воду из колодцев уже не пили, она шла на хозяйственные нужды. Питьевую воду привозили в больших бочках водовозы, которые набирали ее в фонтанах на московских площадях. Туда она попадала из старого резервуара на Сухаревой башне и далее из местности близ села Мытищи, изобиловавшей ключами.
Алексеев энергично принялся за разведку в окрестностях Мытищ, разработку новых ключей, на которых поставили мощные насосы. Оттуда проложили новые трубы до Крестовской заставы, где воздвигли две огромные водонапорные башни (они долгое время считались достопримечательностью Москвы). В городе создали весьма разветвленную сеть труб, и любой домовладелец мог подать заявку о подключении его дома к этой сети.
Однако еще большим мучением для Москвы было отсутствие канализации. Сохранилось множество живописных воспоминаний о лихих и зловонных ночных проездах ассенизаторов по улицам Москвы. Современник вспоминает, что «Москва тогда, в особенности по ночам, была зловонным городом. Много спорили о разных системах канализации. Решил дело городской голова, избрав систему. Рассказывали, что, решая вопрос, он перекрестился и сказал: «Ну, или пан, или пропал!». Время показало, что выбор был сделан правильно: на действие московской канализации жалоб не было».
По этой системе, которая начала строиться в 1892 году, городская сеть отводила все сточные воды к станции перекачки, находившейся у Новоспасского моста по Саринскому проезду. Отсюда по Городскому каналу, который шел от Спасской (Крестьянской) заставы и далее по Загородному каналу, воды выводились на Люблинские поля орошения. А уже на полях осуществлялась почвенная очистка и обезвоживание. Эти работы в начале века возглавлял будущий академик В.Р. Вильямс.
В 1929 году вошла в строй первая в стране Кожуховская очистная станция аэрации, где очистка велась уже биологическим способом. В 1970 году она была закрыта, а ее функции взяла на себя мощная Ново-Курьяновская станция аэрации. Тогда на пустующих Люблинских полях вырос новый жилой массив Марьино (название он получил от деревеньки, стоявшей на его месте).
Сукино болото долгое время оставалось местом многочисленных свалок. Местные крестьяне, со своей стороны, шаг за шагом отвоевывали у болота землю для пастбищ и под огороды. Так болото постепенно засыпалось, и площадь его сокращалась.
В 1929 году землю по обе стороны платформы «Текстильщики» (бывшей «Чесменки») занял совхоз «Текстильщики». В середине 30-х годов его назвали именем Максима Горького. Этот совхоз на 73 гектарах выращивал капусту, морковь и другие овощи, то есть по-государственному занимался прежним делом местных крестьян - огородничеством. Он освоил громадные пространства Сукина болота, создал здесь парники, теплицы и на плодороднейшем торфяном болотном грунте стабильно получал высокие урожаи. Совхоз ежегодно давал москвичам более 20 тысяч тонн овощей. В южной же части Сукина болота, на берегу Москвы-реки в конце 30-х годов строится Южный порт Москвы.
Летом 1968 года пришел конец совхозу - основные овощные поля на Сукином болоте были ликвидированы. На 48 гектарах северной части болота началась постройка новых корпусов Московского завода малолитражных автомобилей (АЗЛК). Двухэтажные деревянные дома, бараки и другие постройки совхоза, находившиеся между болотом и железнодорожной платформой «Текстильщики», были снесены. Здесь теперь проходит Шоссейная улица. На болоте сняли 4- метровый слой плодородного грунта и торфа и взамен намыли песок.
«То Кожуховское болото,
Непролазное много лет,
Навсегда и бесповоротно
Зачеркнул Пролетарский проспект.
Широкая лента бетона
В оправе рябин и берез
Ровна, как поверхность затона,
Пряма, как натянутый трос.
Шумели над стройкой метели,
Дожди поливали ее,
Ветра продувные свистели,
А летом вилось комарье.
Запомнились людям навечно
Свет мощных прожекторов,
Рев МАЗов и трясина двуречья
И тяжкие вздохи копров...
Со свистом несутся машины
Вдогонку одна за одной...
И где он, тот гвалт лягушиный,
Висевший над затхлой водой?».
Владимир Лякишев
В первой половине XX века
1917-й год принес немало перемен в жизни Москвы. Город наполнялся торговцами, лавками и ларьками, заводами и фабриками, новыми улицами и площадями.
За несколько месяцев до октябрьского переворота еще при Временном правительстве Московская городская Дума решительно занялась перепланировкой непропорционально разросшегося города. Это было важно, так как четкое административное деление значительно облегчает управление обширным городским хозяйством.
Для каждого времени характерна была своя административная структура Москвы. Например, к концу XIV века здесь проживали уже 30-40 тысяч человек. Когда территория Москвы выросла настолько, что ею стало трудно управлять, то город разделили на четыре части (Кремль, Китай-город и 2 участка в Белом городе). Первые сведения о таком разделе относятся к 1584 году.
К концу XVI века, когда город окружили Земляным валом протяженностью
Когда же к середине XVIII века город разросся до пределов Камер-Коллежского вала, а его население превысило 200 000 жителей, его переделили на 20 частей. Самыми близкими к нашему району тогда оказались Таганская, Покровская, Рогожская и Лефортовская части. В каждую часть входило по 200-700 домов. Каждой такой части города соответствовала своя административно-полицейская часть во главе с частным приставом и пожарная команда, составлявшая чуть ли не основную местную достопримечательность. Кроме того, каждая часть делилась на кварталы. Во главе квартала стоял квартальный надзиратель.
Такое патриархальное устройство изменилось лишь в царствование Александра III. Москву переделали на петербургский манер: кварталы уничтожили, части подразделили на участки, частных приставов отменили, во главе участков поставили участковых приставов, а вместо старших городовых завели околоточных во главе околотков, на которые подразделялся участок. Тогда же появилось в Москве обязательное ночное дежурство дворников в шапках с бляхами и со свистками.
Низшие полицейские чины («городовые»), с которыми чаще всего приходилось иметь дела москвичам, подразделялись в то время на «постовых», наблюдавших за порядком на определенных постах, и «хожалых», посылавшихся с поручениями. Форменную одежду городовых составляли кожаные довольно высокие кепи, красные шнуры вместо погон на плечах и шашки, которые москвичи обозвали «селедкой». Жили городовые часто в будках - крохотных избушках, стоявших по углам улиц.
Хотя официальной границей Москвы с 1908 года считалась Московская Окружная железная дорога, город, однако, неудержимо «переваливался» через эту черту. 22 августа 1917 года «в целях упорядочения общественной городской жизни» Московская городская Дума разделила город на 17 районов. Из них ближайшими к Кожухову и Дубровке стали Симоновский и Рогожский.
Районам этим, правда, суждена была недолгая жизнь. Осенью того же 1917 года, уже после октябрьского восстания новые власти решают перепланировать Москву по-новому, «по-советски». Появляются 11 «советских районов». Возникает Симоновский район.
Гражданская война и разруха не способствуют увеличению населения. И потому к 1920 году число жителей в Москве сокращается почти вдвое. Соответственно сократилось до 7 и количество районов. Бывшие Рогожский и Симоновский районы слили в один - Рогожско-Симоновский, который в 1929 году назвали Пролетарским.
Но вскоре наступили времена нэпа и индустриализации. Сначала город наполнили торговцы. А затем на заводские стройки со всей страны приезжает молодежь. Население Москвы опять стремительно увеличивается (1926 год - 2 млн.; 1930 год - 2,8 млн.; 1936 год - 3,6 млн.; 1940 год - 4,5 млн.). И если в начале 20-х годов жилищный вопрос решался за счет «конфискации жилья» и знаменитых «московских коммуналок», то уже к началу 1930 года приходится строить новое жилье (в основном в осваиваемых промышленностью районах).
Число районов тоже увеличилось до 10, а позже, в 1936 году - и до 23. Пролетарский район тогда разделили на три: Пролетарский, Таганский и Первомайский. Дубровка и Сукино болото вошли в Таганский район, а Кожухово и Сталинский поселок, построенный для рабочих Завода имени Сталина (ЗИС - современный ЗИЛ) - в Пролетарский. Граница между районами пролегла по Велозаводской улице.
Именно в это время вошли в черту Москвы многие территории нашего района. В 1923 году - Дубровка и Кожухово, а в 1930-м - Сукино болото. Москва тогда опять немного расширила свои границы, которые на юго-востоке накануне войны проходили уже по речке Голедянке около Люблино и Кузьминок.
После революции произошли изменения и в названиях улиц района. Здесь не было явно компрометирующих «царских» названий. Разве что Коровья (она же Симонова) слободка. Ну да ее быстренько, еще в 1919 году, переименовали в Ленинскую (кстати, с согласия В.И. Ленина). Так что знаменитое выступление пролетарского вождя 7 ноября 1921 года случилось уже в слободе его имени. Тогда же и небольшую площадку перед входом в старый корпус завода «Динамо» громко поименовали площадью Возрождения. Но имя это быстро исчезло и из памяти москвичей и с карт. Какое уж тут Возрождение, когда грязь кругом. Интересно, что в 20-е годы совсем ненадолго появился в Симоновской слободе помпезный памятник Марату. Но и он быстро исчез.
Но вообще переименований в начале XX века здесь было мало. Район окраинный, рабочий. Быстро возникают новые улицы. Вот их-то и можно называть новыми именами. А имена эти точно отражали государственную политику страны. Индустриализация! И появляются улицы, отмечающие рождение новых заводов.
«На место ситцевой Москвы
С купецкой рожей у лабаза -
Металлургическая база!
Порфироносной нет вдовы,
Есть центр рабочего экстаза,
Есть сердце, нервы, мозг живой
Всемирной рати трудовой.
Вид - не для кисти богомаза,
Что бредит старою Москвой.
Картина страшная для глаза,
Который ищет в ней следов
Покрытых плесенью годов.
Мы рушим храмы в позолоте,
Но их кирпич берем в приход,
И вот - на «Сукином болоте»
Растет невиданный завод.
Заводы - вот где храмы наши,
Где у литейной жаркой чаши
Снуют бойцы-богатыри.
Автозаводы и сельмаши
Милее нам, чем алтари».
Демьян Бедный
Завод (1-ГПЗ) был создан по решению ВСНХ СССР от 14 марта 1929 года в промышленной зоне на юго-востоке столицы, так как здесь уже была железная дорога и планировалось строительство Южного порта. В мае 1929 года образовали управление строительством «Шарикоподшипникстрой» во главе с опытным хозяйственником И.Р. Вишневецким. А 29 июля 1929 года ВСНХ утвердил задание для будущего завода. Его проектная мощность первоначально была определена в 11 миллионов 300 тысяч подшипников в год.
Однако в мае 1930 года был подписан договор с филиалом ФИАТА фирмой РИВ (Италия) о техпомощи в постройке завода. 18 августа 1930 года он был принят за основу. Причем проектная мощность завода определялась уже в 24 миллиона подшипников в год.
1 ноября 1930 года начальником теперь уже Господшипникстроя был назначен Андрей Михайлович Бодров, ставший затем и директором 1-ГПЗ. 10 ноября 1930 года был заложен первый камень завода, а в начале 1931 года - первые цеха (механосборочный, инструментальный и кузнечный). В июле начало поступать оборудование, закупленное в США, Италии и Германии.
А в это время московские заводы готовили кадры для 1-ГПЗ. Единственным в стране подшипниковым заводом тогда был небольшой механический заводик Торгового Дома «Шварцкопф», «Дзирне» и «Кольпак», основанный еще в 1898 году и к началу 1-й мировой войны насчитывавший всего 108 рабочих. В 1916 году шведская фирма перестроила предприятие, и после гражданской войны, в апреле 1923 года фирма СКФ заключила концессионный договор. В 1931 году эта концессия прекратила существование и завод был преобразован в «Шарикоподшипник». Именно на нем (ныне 2-ГПЗ) в начале 30-х годов обучались 1139 человек для 1-ГПЗ.
19 января 1932 года на 1-ГПЗ были собраны первые 10 подшипников типа «203». Первая партия подшипников была направлена в Царицын (Волгоград). К 1940 году 1-ГПЗ выпускал уже 41 036 тысяч подшипников в год (90% всех подшипников, производимых в СССР). А еще в 1936 году завод освоил производство небольших, но точных подшипников для приборов и гигантских четырехрядных подшипников свыше
Тогда же в Дубровках построили для рабочих 1-ГПЗ 5- этажные дома, которые теперь не разрешают сносить как историческую застройку в стиле конструктивизма.
В 30-х годах появилось ненадолго на карте района и необычное название - «Стандартный городок», который местные жители почему-то называли «Стандартским». Этот необычный поселок был построен в Кожухове тоже для работников 1-ГПЗ.
Всего построили пятьдесят стандартных одинаковых домов. Это были двухэтажные деревянные строения на кирпичных фундаментах с шиферными крышами, большими окнами и кирпичными печными трубами. Между домами располагалось несколько бетонных бассейнов глубиной более полутора метров. Предназначены они были вовсе не для отдыха и купания, а для сохранения запасов воды на случай пожаров. Была и своя пожарная часть. Она располагалась в конце теперешней 7-й Кожуховской улицы, имела каланчу. Кожуховцы тогда очень гордились этой каланчой, ведь она была самым высоким зданием во всей округе.
Построили в городке и свою школу - деревянную, двухэтажную, мужскую, снесенную за ветхостью в начале 70-х годов. А затем еще красную кирпичную, которая тоже не дожила до наших дней - в первые дни войны в нее попала авиабомба. Она располагалась там, где теперь размещаются СМУ и магазин керамической плитки. Потом появилась школа № 485, продуктовый магазин № 37, детские ясли, детский сад, почтовое отделение Ж-193 в жилом доме на бывшей 3-й Кожуховской улице, ЖЭК со своей службой возле дома № 14 да керосиновая лавка.
При этом, по чьей-то прихоти, дома располагались не по порядку номеров, а вразнобой: например, рядом с домами № 23 и 24 стояли дома № 48 и 49, а дом № 36 находился недалеко от дома № 1. Найти их было нелегко. В каждом доме было 3 - 4 подъезда с небольшим крыльцом. А в каждом подъезде - 4 квартиры по 2 - 3 жилые комнаты, общая кухня, туалет. И в каждой комнате обычно жила семья из двух, трех, а часто и из четырех-шести человек.
Жители первых этажей разбили под своими окнами палисадники с цветами и грядки для овощей, насадили плодовые кусты и деревья. До сих пор в Кожухове сохранились тополя, березы, каштаны, посаженные жителями Стандартного городка.
В конце 50-х годов Стандартный городок начали постепенно сносить, заменяя деревянные дома современными, знакомыми нам сейчас. Долгое время эти современные многоэтажки соседствовали со старенькими домишками Стандартного городка. Последнего двухэтажного домика не стало в Кожухове в середине 70-х.
Протянулась в 30-е годы к Кожухову и новая Велозаводская улица, названная по находившемуся на ней Первому московскому велозаводу. Его построили в 1929-1933 годах у Камер-Коллежского вала для производства отечественных велосипедов и мотоциклов.
Еще в 80-х годах XIX века велосипед стал широко распространяться в российских городах. Считалось, что велосипедная езда, кроме удобства передвижения в городе, является еще «могущественным средством для укрепления тела и, особенно, для тех, кто по своей профессии обязан вести малоподвижную сидячую жизнь».
К середине 80-х годов в Москве уже было более 3 тысяч велосипедов. Вся эта армия нуждалась в руководстве и прежде всего в защите своих прав от конкурентов-извозчиков. И вот в феврале 1884 года создается Московское общество любителей велосипедной езды (ОЛВ). Здесь тщательно разрабатывали правила езды на велосипедах по улицам большого города и в 1892 году обратились к оберполицмейстеру Москвы с просьбой разрешить «воспитанникам учебных заведений и людям, занимающимся в конторах и магазинах» беспрепятственно ездить по городу.
24 августа 1894 года Московская городская Дума даже приняла специальное постановление «О правилах проезда по Москве на велосипедах». Запрещался проезд лишь по нескольким центральным улицам, поскольку «лошади пугались проезжающих велосипедистов и шарахались в стороны».
Каждый велосипедист должен был иметь личную книжку водителя и два жетона с номерами - на руле спереди и фонаре сзади. Нарушитель правил лишался удостоверения и вновь проходил испытания перед комиссией ОЛВ. Для обучения горожан построили циклодром - гоночный велосипедный круг - на Ходынском поле рядом с Бегами.
В 90-х годах в Москве уже существовала целая сеть магазинов, продававших, правда, исключительно европейские изделия. Стоили они очень дорого (150-225 рублей серебром). Издавались журналы «Велосипед» и «Гигиена велосипедиста».
В начале XX века любителей велосипедов стало столь много, что возникла необходимость создания отечественной велосипедной промышленности. Однако 1-я мировая война, а затем революция помешали развернуться этому начинанию. Его суждено было осуществить лишь в начале 30-х годов.
Сюда, к Велозаводу, и далее до шоссе провели в те же 30-е годы от Велозаводской улицу Машиностроения. Тогда она была еще одна и превратилась в 1-ю улицу Машиностроения лишь в 1952 году с прокладкой 2-й. Ее название отмечает возникновение еще одного столичного промышленного гиганта.
31 мая 1929 года ВСНХ СССР подписал соглашение с автомобильной компанией «Форд» о строительстве автозавода в Нижнем Новгороде и нескольких автосборочных заводов, в том числе и в Москве. В том же году в Москве у Сукина болота началось строительство Московского автосборочного завода, рассчитанного на сборку 24 тысяч автомобилей в год. При этом фирма направила на строительство консультантом инженера-конструктора Франка Беннета.
К 1 мая 1930 года был построен главный корпус завода, а 6 ноября завод начал работу и с декабря
С декабря 1932 года началась сборка легковых и грузовых автомобилей ГАЗ-А и ГАЗ-АА из деталей, поставлявшихся уже с Горьковского автозавода. На заводе им. КИМ действовал тогда первый в стране конвейер сборки автомобилей. С мая 1937 года завод уже выпускал по 154 автомобиля в день. А к маю 1939 года - более 220 машин в день.
В конце 1938 года правительством было принято решение об организации на базе автосборочного завода им. КИМ производства легковых малолитражных автомобилей. А с 1 мая 1939 года завод был выведен из системы ГАЗ и включен в Глававтопром как самостоятельное предприятие - «Московский автомобильный завод им. КИМ». 12 мая 1939 года с конвейера завода сошел последний грузовик, сборка автомобилей была прекращена и передана на ГАЗ и Ростовский автосборочный завод в связи с предстоящей реконструкцией и переходом на выпуск малолитражных легковых автомобилей. Всего до мая 1939 года завод им. КИМ собрал 214 627 машин.
Проблема создания отечественного массового малолитражного машиностроения была актуальной еще в 20-е годы. Тогда в НАМИ конструктор К.А. Шаронов сконструировал первую малолитражку. А в конце 20-х годов ее производство организовали на небольшом заводе «Спартак» (это бывшие каретные и авторемонтные мастерские П.П. Ильина). Четырехместная машина с двухцилиндровым двигателем и воздушным охлаждением развивала скорость 75-
Завод им. КИМ пригласил к участию в создании массовой малолитражки 42 предприятия, многие из которых уже имели необходимый опыт: ГАЗ, ИС, НАТИ и другие. Подготовка к реконструкции завода им. КИМ началась в марте 1939 года. 20 августа 1939 года директором завода был назначен бывший начальник производства ЗИС Алексей Васильевич Кузнецов, а главным инженером - профессор Ленинградского политехнического института Л.В. Клименко, руководивший ранее разработкой проекта реконструкции ГАЗ. В конце 1939 года на завод стало прибывать новое оборудование.
В первом квартале 1940 года проектирование отечественной малолитражной машины закончили и были изготовлены опытные образцы автомобиля КИМ-10. Машина имела цельнометаллический кузов, должна была комплектоваться 30-сильным двигателем и развивать скорость до
Первые отечественные малолитражки попали в руки героев-полярников, летчиков, пограничников. Многие из них хорошо сами знали автодело, машины, моторы. Они обратили внимание на то, что двигатель был явно не доработан и на «малолитражку» не тянул. Разразился скандал. Со своих постов были сняты нарком И.А. Лихачев и директор завода им. КИМ А.В. Кузнецов.
Новому директору В.В. Ефремову и коллективу завода стоило громадных трудов выправить положение. В 1-м квартале 1941 года удалось наладить серийный выпуск КИМ-10-50, а всего до начала Великой Отечественной войны было выпущено около 500 машин (первоначально планировалось выпускать с конвейера по 2 500 машин в месяц).
Для успешного развития отечественного машиностроения нужна была крепкая научная база. И в 1928 году была создана новая научно-исследовательская организация - Московское отделение Ленинградского института металлов (МОИМ), приступившая к работе 1 апреля. Вначале для лаборатории МОИМ арендовались небольшие, разбросанные по городу помещения. Их было много: в Кукуевском переулке на территории МВТУ им. Н.Э. Баумана, на Большой Калужской улице в Московской горной академии, в Текстильном институте на улице Шаболовке, около Военно-Воздушной Академии им. Н.Е. Жуковского на Ленинградском шоссе и в Лучниковском переулке.
Однако так разрозненно институт работать плодотворно не мог, и весной 1930 года началось строительство основных корпусов института у Сукина болота. Строились: главное здание, механосборочный цех, кузнечный цех, термический цех, да в самом начале 1932 года началось строительство литейного цеха.
Основной базой для расширения кадров МОИМ были выпускники МВТУ им. Н.Э. Баумана, а также первая группа окончивших Московскую горную академию. По приказу ВСНХ СССР № 508 от 30 декабря 1929 года МОИМ было реорганизовано в Государственный НИИ машиностроения (НИИМАШ). Институту поручалось обслуживать множество отраслей: металлургическую, горнорудную, обогатительную, химическую, нефтяную и собственно машиностроение.
Но уже через два года постановлением Машинообъединения ВСНХ № 253 от 3 июня 1931 года был образован ЦНИИ машиностроения и металлообработки (ЦНИИМАШ). Его рассматривали как «центр научно-исследовательской работы всего машиностроения и металлообработки Союза в области технологии металлов и машиноведения и руководства отраслевых институтов и заводских лабораторий, на которые возлагаются разрешения всех выдвигаемых крупных проблем технологии металлов и машиноведения». Ставились задачи теоретической разработки главнейших производственных процессов, повышения производительности труда, улучшения качества и снижения себестоимости продукции, изучение вопросов стандартизации и установление связи с производством.
В 1933 году штаты института были установлены в 417 человек, а в 1936 году здесь работали уже 1 051 человек (в том числе 332 научных работника). Работали 15 лабораторий: литейная, кузнечная, термическая, холодной обработки металлов, сварочная, коррозии, металлокерамики, испытания материалов, химическая, магнитометрическая, вибрации и другие.
Во время 1-й и 2-й пятилеток институт активно участвовал в развитии отечественного машиностроения. Создавались новые материалы, отрабатывались технологические процессы, проводились теоретические исследования. Институт внедрял свои достижения едва ли не на всех заводах страны.
В 1937 году в институте изготовили 5 «рубиновых» звезд для башен Кремля, а для Всемирной выставки в Париже - знаменитую скульптуру В.М. Мухиной «Рабочий и колхозница».
27 декабря 1938 года приказом Наркомата машиностроения № 1039 ЦНИИМАШ был объединен с Гострестом по рационализации производства в машиностроительной и металлообрабатывающей промышленности «ОРГАМЕТАЛЛОМ» и утвержден как ЦНИИ технологии машиностроения (ЦНИИТМАШ).
Научно-технический совет в институте был создан в 1934 году. В его состав входили крупнейшие ученые страны: академики А.А. Байков, А.Н. Крылов, Е.О. Патон, И.И. Тоболевский, А.И. Целиков, С.Л. Соболев, Г.А. Николаев, В.П. Вологдин, Н.П. Чижевский , И.А. Одинг, И.Н. Зорев и другие. В 1943 году СНК СССР разрешил присуждение ученых степеней Ученому совету института.
Сегодня Южный порт - это одна из важнейших московских транспортных магистралей. А начинается его история в те же 30-е годы.
До революции в Москве существовало несколько частных причалов, расположенных по обоим берегам Москвы-реки от Устьинского моста до деревни Новинки (чуть выше Нагатина по течению реки). В 1902-1909 годах была предпринята первая и неудавшаяся попытка создания Московского речного порта.
Однако с развитием промышленности все острее вставал вопрос о целостной системе городского флота. В результате реконструкции Москворецкой речной системы к концу 20-х годов все имевшиеся здесь причалы были объединены в 12 грузовых. Устроили причалы и в районе нынешнего АМО-ЗИЛ, рядом с железнодорожным мостом. Эти заводские причалы обслуживала железнодорожная ветка от станции «Лизино» Симоновской ветви (эта станция располагалась неподалеку от будущей станции метро «Автозаводская» и станции «Кожухово» Окружной железной дороги).
Но в 30-х годах речная система опять потребовала модернизации: слишком быстро менялись запросы промышленности. В это время ликвидировали мелкие причалы и вместо них в 1935 году у Нижних Котлов соорудили большие промышленные. Они протянулись вдоль реки на
Крупнейшим довоенным гидротехническим сооружением союзного значения стал канал «Москва-Волга». Проектом предусматривалось строительство не только самого канала, но и плотин с 10 шлюзами для пропуска судов, четырех портов, двух пассажирских вокзалов, двух судоремонтных заводов и обводного восточного канала из Пяловского водохранилища с устьем в районе Южного порта и Перервинской плотины. Северный и Западный речные порты успели соорудить до войны.
Строительство же Южного порта только началось в большой Южной гавани Москвы-реки, где на зимовку можно было разместить для ремонта до 350 судов.
Однако сооружать его было очень нелегко из-за непроходимых топей Сукина болота. Как и создание всех других объектов Канала им. Москвы, строительство Южного порта осуществлялось силами ГУЛАГа НКВД. Вся территория, ограниченная с севера на юг нынешней улицей Трофимова и рекой, а с запада на восток от нынешней улицы Сайкина до деревни Батюнино (за Перервой), превратилась в «зону». Ее оградили забором из двух рядов колючей проволоки. На определенном расстоянии друг от друга поставили вышки с «вертухаями» - охранниками. Особенно тщательно охранялся участок, на котором сейчас размещена больница № 53. Здесь были бараки заключенных.
Предполагалось построить грузовые причалы общей протяженностью
В конце 1939 года строительство первой очереди близилось к завершению. 15 сентября был принят в эксплуатацию причал минерально-строительных грузов, а вскоре еще два причала. Вначале в порту не было механизации. Все грузили традиционным на Руси способом - в мешках на заплечье. Поэтому и суда долго простаивали в порту (до 50% времени общей работы). По мере введения портовой техники обработка грузов все более и более механизировалась. В 1940 году были проложены электрокоммуникации, и в конце года вступили в строй трансформаторные подстанции.
Первые суда на причалы Южной гавани пришли осенью 1940 года. Они привезли для москвичей овощи и картофель с полей Подмосковья и с берегов Оки. Начал формироваться коллектив порта. Его составили профессиональные речники с Московско-Окского речного пароходства. Первым начальником Южного порта стал Константин Александрович Пашкевич.
В первой половине 1941 года были приняты в эксплуатацию механические мастерские, здание управления порта, помещение товарной конторы, 5 причалов и 2 склада с прилегающей территорией. Все остальные сооружения работали во время войны еще недостроенными.
В развивающемся промышленном районе стала необходимой устойчивая транспортная связь с остальным городом. До революции на территории нашего, тогда окраинного района общественного транспорта не было. Всех обслуживали многочисленные ломовые и «живейные» извозчики - местные жители. Да и в 1923 году, когда в Москве было восстановлено дореволюционное трамвайное движение, трамвай едва достигал границ нашего района. Маршрут № 28 ходил по короткому маршруту от Спасской (Крестьянской) заставы вдоль Камер-Коллежского вала до Симоновской слободы.
Первый же трамвай через наш район прошел только в августе 1931 года. Это был один небольшой вагончик 51-го маршрута, ходивший «челноком» (туда-обратно) по одноколейке от Симоновского вала (железнодорожного переезда) до улицы Машиностроения по Шарикоподшипниковской улице. Но уже через год в районе действовали три маршрута по нормальной двухколейной линии от станции «Угрешской»: № 40 - до Брянского (Киевского) вокзала, № 43 - до Богородского (село за Сокольниками), № 51 - до Воробьевых (Ленинских) гор.
А затем пошли трамваи и от Ленинской (Симоновой) слободы: № 41 - до Савеловского вокзала через Центр и № 46 - до Владимирского поселка (Новогиреево). Да по Остаповскому шоссе до боен стал ходить № 21.
Перед Великой Отечественной войной трамваи ходили уже к Курскому вокзалу, в Лефортово и к Новодевичьему монастырю, в Богородское и к Калужской заставе.
В это же время в районе появился и автобус № 30, ходивший от Кожухова до Верхних Котлов (по ул. Сайкина, через Автозаводскую, Даниловский мост и Варшавское шоссе).
Мощный промышленный район потребовал и развитой сети учреждений, обслуживающих семьи рабочих. Появляются сберегательные кассы, школы, больницы, магазины...
Первая сберегательная касса в Москве открылась 5 апреля 1842 года в здании Воспитательного дома на Солянке. А к 1914 году в Московской губернии (вместе с Москвой) имелось 416 сберегательных касс с 825 тысячами вкладчиков и 154 млн. рублей вкладов (в том числе в Москве - 112 млн.). Любопытно, что грамотных среди владельцев сберегательных книжек было к 1914 году 68 %, а около трети еще ставили в графе «личная подпись» крестик. Вклады, обеспеченные государственной гарантией, принимались тогда из расчета 3,6 % годовых.
После революции постановлением коллегии Наркомата финансов СССР от 16 июля 1923 года в составе Наркомата было образовано Главное управление государственных трудовых сберегательных касс. Эта дата и считается «днем рождения» современных сберегательных учреждений. В 20-х годах клиенты пользовались тремя основными видами вкладов: бессрочным, на срок от 3 до 6 месяцев и свыше 6 месяцев.
24 июля 1923 года и в нашем районе по адресу: ул. Восточная, д.11 открылась первая сберегательная касса cо счастливым, как здесь считают, № 13 (подробный рассказ о ней - впереди).
Многие граждане нашего района появились на свет в родильном доме № 15. Первых пациентов роддом принимал уже 8 мая 1937 года. Главным врачом тогда здесь был Дмитрий Израилевич Гимпельсон. Интересно, что пик рождаемости здесь был зарегистрирован в 1938-1939 годы. Тогда в год рождалось до 12 тысяч младенцев (для сравнения: в 1980-1981 годы эта цифра снизилась почти вдвое).
Больница № 13 - старейшая в нашем районе, построена еще в 1940 году. Первым был сдан корпус на 240 коек, в котором разместили хирургическое и травматологическое отделения.
Открылись до войны в районе также две библиотеки: основанная в 1933 году библиотека № 153, первоначально располагавшаяся по адресу: 1-я Дубровская, д. 8/12, и библиотека № 147, открытая в 1938 году.
Старейшие школы района начинают свою биографию также в 30-е годы, во время активной застройки района. В 1935 году одной из первых в районе была построена деревянная общеобразовательная школа. В 1937 году ее перестроили по типу немецкой гимназии (таких гимназий в Москве тогда было всего четыре). Теперь это школа № 513.
Тогда же, в 1936 году, появилась и школа № 469 на Новой Дубровской улице, в доме № 11 (теперь это улица Симоновский вал, дом 3). Первым директором здесь становится Мария Петровна Сутт.
А потом, одна за другой, вырастают мужская школа № 509 (1938 год) и школа № 485 в Стандартном городке (1939 год). Учились здесь дети рабочих первых предприятий района.
Еще более давнюю историю имеет специальная (коррекционная) школа № 530 для детей с проблемами в обучении. Первое документальное упоминание о школе относится к 1925 году, когда в небольшом особняке недалеко от Таганской площади была открыта, одной из первых в Москве, вспомогательная школа № 2. В дальнейшем ее переименовали во вспомогательную школу № 507, а сейчас это школа № 530, хорошо известная не только в своем округе и городе, но и в других городах и регионах РФ.
В 1933 году начал работать в районе хлебозавод № 10 им. А.Е.Бадаева. До войны он выпекал ржаной хлеб в буханках по полтора килограмма.
О тех, довоенных годах сегодня вспоминают старожилы района.
У Евдокии Михайловны Беспаловой в
Евдокия с малых лет сама ходила за коровой, работала в поле, на огороде и по дому все делала. Полюбила там же, в Коломенском парня. Но не удалось им соединить свою судьбу: его родители принадлежали к старообрядцам, крепостью веры которых издавна славилось Коломенское.
А тут посватался к ней Петр Андреевич Беспалов из деревни Кожухово. И переехала она через Москву-реку, которая казалась в те годы огромной и неоглядной. Свадьба состоялась в 1920 году в храме Пресвятой Богородицы Симонова монастыря.
Петр Андреевич жил на нынешней улице Сайкина, бывшей в то время еще Живинкой, так как, говорят, там держали много животных. Поселились они в трехоконном домике с русской печью, сараюшками, пристройками и палисадником. Ничем этот домик не отличался от соседских. А практически все они были тоже Беспаловыми. У одного только свекра Евдокии было пятеро братьев, и все они с семьями жили в Кожухове. Многие держали коров. За травой ходили на Сукино болото. Таскали на себе мокрую траву. Отдых был один: выйти за ворота и посидеть на своей улице с соседками на лавочках.
Для мужчин же в Кожухове было иное развлечение - трактир на перекрестке 3-й Кожуховской и улицы Сайкина. Собирались там, обсуждали, кто что посеял, кто сколько выручил. Ведь кроме работы по хозяйству, мужчинам Кожухова приходилось зимой идти в отхожий промысел. С Москвы-реки они брали лед и на подводах возили в столицу, набивали там ледники. Когда не было этой работы, нанимались перевозить на своих подводах тяжелые грузы. Иные набивали у более зажиточных крестьян «дошники» - врытые в землю громадные кадки, где квасили капусту для продажи в Москве.
В годы индустриализации, когда Кожухово оказалось в кольце заводов, сюда из деревень хлынул поток людей устраиваться на работу. Коренные кожуховцы начали сдавать им под жилье сараюшки, подвалы, пристройки.
Студентов, а особенно студенток, среди жителей района почти не встречалось. Среди Беспаловых всего одна девушка училась в институте. Так, завидев ее, многие кричали: «Вон ученая пошла».
Во время войны, когда объявляли воздушную тревогу, ходили прятаться в вестибюль метро «Автозаводская». Спускались туда по деревянной шаткой лестнице - не было тогда еще эскалатора. Внизу соорудили нары, на которых все и размещались.
А после войны около метро «Автозаводская» устраивали огромные елочные базары, где играла музыка. Молодежь ходила туда отдыхать и любоваться огромной елкой. А для маленьких продавали особое мороженое. Оно было в специальных вафельках, на которых было оттиснуто имя. Можно было попросить мороженщицу найти мороженое с твоим именем. Но большую часть свободного времени молодежь Кожухова, Дубровок и других ближайших окраин проводила во Дворце культуры ЗИЛа.
Великая Отечественная война прервала многое из того, что было начато в районе. Заводы срочно перестраивались на выпуск военной продукции, в больницах и школах организовывались госпитали.
Еще в преддверии 2-й мировой войны, в октябре 1938 года, на 1-ГПЗ было начато проектирование цеха по изготовлению боеприпасов. Тогда его назвали для конспирации «Цехом разных деталей» (ЦРД). Летом же 1941 года (с августа по октябрь) оборудование завода было эвакуировано на восток и послужило основой для создания новых заводов: 3-ГПЗ в Саратове, 4-ГПЗ в Самаре, 5-ГПЗ в Томске, 6-ГПЗ в Екатеринбурге. Каждая боевая машина нашей армии была оснащена подшипниками 1-ГПЗ и его филиалов. Завод освоил выпуск и других изделий для фронта, например, затворы к ППШ, пулеметные звенья, детали к реактивным системам залпового огня («Катюшам»), минные взрыватели.
Более 6 тысяч работников завода ушли на фронт. За героизм в Великой Отечественной войне 8095 были награждены орденами, 14505 - медалями. Домой с войны не вернулись около 2 тысяч подшипниковцев.
Петр Иванович Романов родился в 1918 году в селе Серебряные Пруды Московской губернии. Окончил фабрично-заводское училище при 1-ГПЗ и начал трудовую биографию слесарем. Cмелый и любознательный юноша, как и многие его сверстники, мечтал о небе.
После окончания Тушинского аэроклуба он с 1940 года служит в рядах Красной Армии, курсант военно-авиационного училища. С первых дней войны П. Романов попадает в дальнебомбардировочную авиацию. Уже в 1941 году его награждают орденом Красной Звезды, в 1942 году - орденом Красного Знамени, а в 1943 году - Отечественной войны I степени.
19 августа 1944 году ему присваивается звание Героя Советского Союза. К тому времени им уже совершено 209 боевых вылетов, сброшено 206 тонн бомб и 1,5 млн. листовок. Его самолет (Ил-4) помнит небо Данцига, Кенигсберга, Берлина.
18 апреля 1945 года во время налета на городок Альт Ансбер (место дислокации крупной группировки войск противника) бомбардировщик П. Романова (к тому времени заместителя командира эскадрильи) был подбит и загорелся. Никто из экипажа парашютами не воспользовался.
В 1965 году по ходатайству рабочих его родного завода и в связи с 20-летием Великой победы 8-я Кожуховская улица получила имя П. Романова. Сегодня мемориальная доска установлена на доме № 2, и в памятные дни школьники района приносят сюда цветы.
C сентября 1941 года Московский автомобильный завод им. КИМ вошел в корпорацию заводов, выпускавших легкие танки, а в октябре эвакуировался на Урал, где работал в составе «Уралмаша». Многие рабочие завода уже в 1941 году ушли на фронт, в истребительные батальоны, работали на возведении оборонительных сооружений под Москвой.
С 1942 года в заводских корпусах организовали ремонт отечественных и иностранных грузовых автомобилей («Фордов», «Доджей», «Студебеккеров») и другой техники. А в 1943 году здесь построили специальный автопоезд для ремонта танков на полях сражений и отправили его на фронт.
Велозавод в годы войны осваивает выпуск военной техники: пусковых механизмов для основного армейского автомата ППШ, труб для пусковых установок реактивных систем залпового огня («Катюша») и других точных механизмов. Работа во время войны над точными приборами во многом определила будущее завода.
Ушли на фронт, в истребительные батальоны, пожарные команды и части ПВО в самом начале войны и многие сотрудники ЦНИИТМАШа. А на крышах институтских зданий установили тогда 2 зенитные батареи.
15 октября 1941 года началась частичная эвакуация института. На Урал, в городок Талый ключ ушел первый эшелон с наиболее ценным оборудованием. А вскоре часть эвакуировавшихся сотрудников (411 человек) переехала в Свердловск, где организовала Уральский филиал ЦНИИТМАШа, занимающийся технической помощью заводам Урала и Сибири.
В Москве же с 16 октября все исследовательские работы были прекращены и был произведен перемонтаж оборудования для выпуска оборонной продукции. Изготавливались корпуса для «Катюш», мины и снаряды, детали к автоматам ППШ, танковым моторам и многое другое. Кузнечный цех тогда изготовил 25 000 ножевых штыков, которыми вооружили Московскую Пролетарскую дивизию.
Биография жителя нашего района Кузьмы Егоровича Селиверстова - короткая по прожитым годам, но озаренная ярким светом подвига и потому незабываема. Уроженец деревни Ольхи Плавского района Тульской области, простой деревенский паренек вырос в семье, любящей и ценящей знание. За ним он приехал к старшей сестре в Москву. В деревне успел поработать на тракторе, отсюда пошли любовь к технике и ее понимание. В Москве начал трудовой путь на ЗИЛе фрезеровщиком, по комсомольской путевке был направлен на строительство метрополитена. Но притягивали и завораживали синь и бездонность неба. И потому - аэроклуб, а затем летное училище.
Начало войны он встретил уже в должности командира звена. Одним из первых изучил МиГ-3. В 55-м истребительном полку, преобразованном впоследствии в 16-й гвардейский, которым командовал легендарный А.И. Покрышкин, Кузьма Егорович выделялся даже среди прославленных асов.
Первый самолет он сбил уже на четвертый день войны. А за неполные 4 месяца с 22 июня участвовал в 60 воздушных боях, отвагой и мужеством изумляя даже однополчан.
Указ о присвоении К.Е. Селиверстову звания Героя Советского Союза посмертно подписан 27 марта
Перешел на казарменное положение в годы войны и хлебозавод. Здесь остались одни женщины, выпускавшие хлеб и сухари для армии и города.
В первые же дни войны заключенных ГУЛАГа, работавших на строительстве Южного порта, срочно на баржах вывезли на Волгу. Немцы, чтобы лишить Москву возможности эвакуироваться по реке, часто бомбили ближайшие к порту шлюзы - Перервинский и Трудкоммуны. Для их охраны на горе в районе нынешней школы № 490 на месте старого кладбища поставили зенитки, которые кожуховцы быстро назвали «могильными».
Первого начальника Южного порта Константина Александровича Пашкевича еще в 1937 году репрессировали. Случайно из заключения ему удалось отправить письмо о своем аресте лично Т. Землячке, соратнице В.И. Ленина, которая сумела вырвать Пашкевича из рук ГУЛАГа. Именно он руководил эвакуацией через Южный порт.
На баржи вместо песка грузили станки и оборудование, ювелирные изделия, коров, рукописи из Библиотеки им. Ленина. В Москву же через Южный порт поступало зерно, продовольствие, дрова (ежесуточно 10-12 тыс. тонн).
Когда с началом войны из работников порта в действующую армию были мобилизованы почти все грузчики, механизаторы, инженеры, их заменили жены, дети... Да по спецмобилизации Моссовета в порт пришли работать около 200 человек... Сюда же, на базу снабжения Западного фронта, приходили работать выздоравливающие после ранения бойцы.
Не все еще школы района к началу войны были полными (восьмилетними). Но даже в этих неполных школах первый выпуск не успел доучиться. Школьников с частью учителей эвакуировали в Подмосковье, а школьные здания превратили в госпитали. Стал госпиталем и роддом № 15.
Особая судьба ждала 513-ю школу. С первых дней войны ее передали в распоряжение военкомата. Здесь был организован пункт мобилизации на фронт. А в 1942 году в здании этой школы формировался 7-й Гвардейский Нежинско-Кузбасский ордена Суворова механизированный корпус. Затем, до 1944 года, в школе размещался военный госпиталь. В 1944 году здесь по решению Правительства была организована артиллерийская школа, которая выпускала в год по 250 специалистов и просуществовала до 1957 года.
Как и по всей Москве, во время налетов немецкой авиации на крышах школ-госпиталей дежурили москвичи. Но в то тяжелое время страдать приходилось не только людям, но и зданиям. Авиабомба, взорвавшаяся рядом с 485-й школой, повредила стену и фундамент. Пришлось лечить не только раненых, но и здание школы-госпиталя. Кирпичная школа Стандартного городка в Кожухове была уничтожена полностью авиабомбой в самом начале войны. 12 декабря 1941 года во время налета вражеской авиации упала авиабомба у входа в механосборочный цех ЦНИИТМАШа.
Но особенно «заботились» вражеские летчики о машиностроительном производстве. На завод им. КИМ было сброшено более 1000 фугасных и зажигательных бомб.
После Битвы под Москвой, после отхода фронта на Запад и особенно к концу войны жизнь района стала перестраиваться на мирный лад. Думали уже не только о ранах, но и о будущем. С мая 1942 года возобновился планомерный выпуск подшипников на 1-ГПЗ. В 1944 году ЦНИИТМАШ совместно с Коломенским паровозостроительным заводом начал разработку нового массового паровоза «Победа» (впоследствии названного серией «Л»). Закончили разработку уже в 1945 году.
26 августа 1944 года завод им. КИМ был переименован в «Московский завод малолитражных автомобилей» (МЗМА). А в июне 1945 года решили вопрос о производстве новой малолитражки, и конструкторы приступили к разработке чертежей. И, наконец, в 1943-1945 годах спешно строится Московский шинный завод.
После 1943 года стало пополняться машинами и механизмами и хозяйство Южного порта. К концу войны здесь уже работало 5 портальных и 4 плавучих крана, пневматическая установка для перегрузки зерна. Начал действовать портовый буксирный флот. А с 1945 года из Германии стали прибывать трофейные краны на 2-15 тонн типа «Дерик-Хойст», стальные баржи (ранее у нас были только деревянные) завода «Тигр» на 150 и 300 тонн.
Район постепенно залечивал раны. Налаживалась мирная жизнь. Но всегда будут помнить в районе тех, кто отдал жизнь за этот мир. В 1966 году бывшей 3-й Кожуховской улице было присвоено имя Владимира Трофимова.
Уроженец Сумской области, Володя Трофимов после переезда семьи в Москву жил на 3-й Кожуховской улице в доме № 46. В Москве он пошел в школу и вступил в комсомол. Книгочей, отличник и спортсмен - таким запомнили его и в Куйбышевском пехотном училище, которое он окончил в августе 1943 года.
Под Орлом рядовой В. Трофимов получил первое боевое крещение, первую медаль « За боевые заслуги» и стал комсоргом роты. 18 января 1944 года он писал родителям с фронта: «Я очень прошу Вас всех, чтобы писали мне побольше о теперешней жизни в Москве». И в конце: «Иду в бой коммунистом». Этот бой стал для него последним.
Перед ротой была поставлена боевая задача: захватить высоту «230,9» в центре села, занятого гитлеровцами. Как комсорг роты, В. Трофимов поднял бойцов в атаку и возглавил ее. Даже после ранения он не покинул поле боя и первым ворвался на высоту. Но вскоре бой возобновился. Редели ряды товарищей Володи, кончились боеприпасы. Своей грудью закрывает Володя Трофимов командира роты старшего лейтенанта Духонина от неминуемой смерти.
Светлое имя Владимира Васильевича Трофимова, погибшего в 19 лет и ставшего Героем Советского Союза посмертно, носит теперь его родная улица (бывшая 3-я Кожуховская ).
Монумент Вечной славы в память о работниках 1-го Государственного подшипникового завода, погибших в годы Великой Отечественной войны, установлен в сквере напротив завода. Скульптура женщины со знаменем, пробитым пулями, олицетворяет Родину. На двух гранитных стелах увековечено 600 имен. Среди них: слесарь, Герой Советского Союза П. Романов, кузнецы Н. Ухловский и А. Шаваров, инструментальщики Д. Селезнев и В. Авдеев, токарь и партизан-подпольщик Л. Силин, 16-летний боец отряда народных мстителей И. Морозов.
Авторы памятника, скульптор А. Новиков и архитектор Ю. Цветков, соорудили монумент в 1967 году на средства трудящихся Пролетарского района. Это традиционное место встречи ветеранов в торжественные и памятные дни.
Много лет живет в районе Василий Павлович Волков - единственный кавалер трех орденов Славы в «Южнопортовом». Герой «Солдатских мемуаров» Константина Симонова, солдат, написавший камнем на стене рейхстага: «Вася Волков из деревни Ручьи», ушел на фронт в 1943-м, вскоре после того, как пришла похоронка на отца. В семье она была вторая: годом раньше погиб старший брат-моряк.
Войну он прошел с батальонным минометом БМ-82, на его счету 54 тысячи мин, выпущенных по врагу, последняя - 2 мая 1945 года.
Свой первый орден Славы Василий получил в Восточной Пруссии. Командир полка гвардии подполковник Рыбаков, представляя его к награде, писал: «В боях при наступлении на город Гросс-Тракенен 23-24 сентября 1944 года проявил мужество и отвагу. Невзирая на обстрел противника, под градом осколков продолжал точно наводить миномет на цель. Уничтожил две пулеметные точки противника и до десяти гитлеровцев. 27 октября, отражая вражескую контратаку, Волков меткими залпами своего миномета рассеял и уничтожил до 20 гитлеровцев, чем сыграл решающую роль в отражении контратаки».
Второй орден Славы нашел его под городком Жиргупенен. Раненый, не отходил от миномета до тех пор, пока противник не был выбит из населенного пункта. В жарких боях под Кенигсбергом, «ежеминутно рискуя своей жизнью», как написано в наградном листе, за три дня боев метким огнем своего миномета он уничтожил четыре станковых, два ручных пулемета противника, разбил три автомашины с боеприпасами и уничтожил более сорока немецких солдат.
Судьба словно хранила его. Он дошел до конца войны, и даже серьезных ранений не было, хотя себя никогда не жалел и сделал все, что мог, для Победы.
В 1978 году в школе № 513 был создан музей Боевой Славы, организатором которого стала директор школы Лидия Поликарповна Степанова. Благодаря усилиям ветеранов войны музей до сих пор пополняется новыми экспонатами.
Сегодня на территории нашего района проживают 6 623 ветерана войны, в том числе 1 055 непосредственных участников боевых действий (из них 75 женщин), 297 инвалидов Великой Отечественной войны.
Евгений Иванович Балашов родился в 1920 году в городе Рыбинске Ярославской области. Через три года семья переехала в Москву. Здесь Женя окончил автомеханический техникум. Тяга к технике, машинам проявилась у него очень рано. Он успешно совмещает работу на любимом Шарике с серьезной учебой и занятиями спортом: плаванием и стрельбой. О воинской службе он не мечтал, но жизнь распорядилась иначе.
В 30 -х годах, когда вся молодежь болела небом, не избежал этого увлечения и Евгений. Балашовскую авиационную школу он успешно окончил в 1942 году и стал летчиком штурмовой авиации. 139 боевых вылетов было сделано к концу войны штурманом полка, хотя в победном 45-м ему было всего 25 лет. О его полетах рассказывали легенды. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 27 июля 1945 года Е.И. Балашову присвоено звание Героя Советского Союза.
После войны Е.И. Балашов вернулся на 1-й Государственный подшипниковый завод, где долгие годы трудился инженером-конструктором.
Южнопортовый во второй половине XX века
24 июня 1945 года на Красной площади состоялся Парад Победы. Война закончилась. Ощущение наступившего мира рождало необычайный подъем. Москва восстанавливалась на удивление быстро. Уже к 1947 году, когда торжественно отмечали 800-летие Москвы, город был практически восстановлен, а во многом уже и расширен.
Послевоенная история района - это постепенное формирование его современного состояния. Вместе со страной, вместе с Москвой район прошел восстановление хозяйства, переживал периоды «оттепели», «застоя», «перестройки» и постепенно принимал сегодняшний вид.
Конечно, важнее всего было быстро восстановить производство. Уже в первой послевоенной пятилетке 1-ГПЗ в 3,5 раза увеличил производство подшипников.
4 декабря 1946 года на Московском заводе малолитражных автомобилей (МЗМА) изготовили те первые 5 автомобилей «Москвич-400», проектирование которых началось еще в 1945 году. А с января 1947 года начался их серийный выпуск. На машине установили 23-сильный мотор, развивавший скорость до
5 ноября 1945 года вступил в строй Московский шинный завод, построенный в 1943-1945 годах. В военное время сильно возросли потребности страны в автотранспорте, спешно открывались новые машиностроительные заводы, создавались их многочисленные филиалы. И все отечественные машины нужно было «обувать». А своего шинного завода не было. Шины приходилось покупать за границей. И вот 16 января 1943 года Правительство принимает решение стоить завод № 507.
Собственно, строить нужно было не завод, а помещения для него. Ведь весь комплекс оборудования уже был закуплен в Америке. Но оборудования было много, и площади пришлось искать большие. Причем разместить новый завод нужно было как можно ближе к московским автомобильным заводам - АМО (будущий ЗИЛ), МЗМА. А тут еще американцы поставили оборудование раньше обещанного срока. Так что времени на капитальное строительство не оставалось.
Тогда было решено использовать под первый цех шинного завода северо-западную часть 1-ГПЗ с прекрасным только что выстроенным четырехэтажным зданием (подшипниковый завод здесь уже свои производственные участки наметил и готовился поставить оборудование).
Московский шинный завод въехал в это здание, разместил американские агрегаты и 2 августа 1945 года выпустил первую автомобильную камеру. 25 сентября мастером сборочного цеха М.Е.Смирновым была собрана первая автопокрышка, а 5 ноября завод заработал полностью, выпуская шины для грузовиков ЗИС-5. И уже в 1947 году, когда Москва отмечала свое 800-летие, здесь была выпущена полумиллионная автопокрышка, а год спустя - миллионная. Тогда же завод начал производство и легковых шин для правительственных автомобилей ЗИС-110.
Сразу вокруг нового завода стали вырастать дома для рабочих. Так, местные старожилы вспоминают, что большой красный дом рядом с заводом по 1-й Дубровской улице строили пленные немцы. Здесь все было сделано аккуратно и добротно. А самое главное, близко к заводу.
А то первое четырехэтажное здание, с которого начинался завод, вскоре после войны отдали испанским ребятам, вывезенным в СССР в 1936-1939 годах. Многие из них так и остались жить в районе и работать на шинном и подшипниковом заводах. Открылся в 1949 году под Серпуховым и пионерский лагерь для летнего отдыха детей шинников.
Тогда, в пору становления (до 1955 года), возглавлял завод Владимир Петрович Чесноков. И именно его стараниями был подобран коллектив высококвалифицированных специалистов, составивших впоследствии ядро нового завода. Именно под его умелым руководством завод в 1950 году вышел на проектную мощность - 1527 тысяч автошин в год.
Появилось в районе в первые послевоенные годы и новое предприятие - бетонный завод № 3, который начал работать с 1946 года. За годы существования завод поставлял бетон на многие крупнейшие стройки столицы (выезд через Боровицкие ворота Кремля и мемориальный комплекс на Поклонной горе, пьедесталы памятников Жукову, Достоевскому и Петру I, торговый комплекс на Манежной площади и здание Московской мэрии, Бизнес-Центр у Пресни и Олимпийская деревня, Олимпийский комплекс «Детство и юношество» и Марьинский парк, Рублевская водопроводная станция и жилые комплексы в Бутове, Жулебине, Новокосине, Сабурове). До сих пор завод изготавливает товарный бетон самых высоких марок (до № 800 включительно).
ЦНИИТМАШ в первый послевоенный период сконцентрировал силы на тяжелом, энергетическом, транспортном машиностроении - там, где возникали наиболее сложные проблемы освоения крупногабаритных уникальных машин и агрегатов. Один только перечень сделанного в те годы поражает. Это мощные паровые турбины, гидротурбины, газовые турбины, сосуды высокого давления, сортопрокатные, листопрокатные и трубопрокатные станки, сверхмощные ковочные и штамповочные прессы, мощные и быстроходные дизели паровозов, тепловозов, электровозов, экскаваторов, бурильные установки, грузоподъемные краны, лифты, горнорудное оборудование и многие другие машины.
В 1946 году при Велозаводе, получившем тогда название «Мосприбор», начало формироваться проектно-конструкторское бюро радиоэлектронного направления. Деятельность именно этого, небольшого поначалу проектного бюро привела впоследствии к перестройке всей деятельности бывшего Велозавода.
Стал стремительно развиваться после войны и Южный порт.
Его возглавил тогда Борис Петрович Марисов - участник войны, кавалер многих правительственных наград. Этот энергичный руководитель, завоевавший громадный авторитет в коллективе и у руководства, сумел вывести Южный порт на уровень передовых предприятий города и страны. Южный порт наградили тогда орденом Трудового Красного Знамени, а сам Борис Петрович получил почетное звание «Заслуженный работник транспорта СССР».
Возвращался в мирное русло и быт района. Роддом № 15, в здании которого в годы войны размещался военный госпиталь, с 1945 года вновь вернулся к своим основным обязанностям.
В больнице № 13 в 1947 году возвели детский корпус на 110 мест для инфекционных больных (теперь это три детских отделения и реанимация для тяжелобольных детей). Второй терапевтический корпус на 240 пациентов построили в 1948 году. В нем разместилась неврология и кардиология. А в 1974 году был сдан новый хирургический корпус.
В послевоенные годы образовалось в Москве Всероссийское общество слепых (много их было после войны). Первичная организация этого общества, возникшая в 1947 году и позже получившая название «Южный порт», и сегодня продолжает работать в районе как межмуниципальное объединение.
Большинство членов общества - это люди пожилого возраста, прожившие долгую трудовую жизнь, много сделавшие для города. Вопросы социальной реабилитации, ориентирования, обучения чтению и письму Брайля для них чрезвычайно важны как гарантия самостоятельной жизни. Большое значение здесь придается организации содержательного и интересного досуга (тематические лекции, концерты, встречи, посещения театров, экскурсии).
Заслуженной популярностью не только в районе, но и в городе пользуется сегодня хор незрячих и слабовидящих, существующий свыше 30 лет. Хор - призер и дипломант многих конкурсов. В его репертуаре старинные и современные песни.
Все эти годы коллектив возглавляет Алексей Никитич Куликов - выпускник дирижерско-оркестрового факультета Московского университета культуры. И именно ему обязан хор своим профессионализмом и успехами.
«Пятидесятые» - это годы надежд. Надеялись на облегчение жизни в стране после смерти И.В.Сталина. Надеялись на освоение новых черноземных земель. Но более всего надеялись на стремительное развитие отечественной науки и техники.
Совершенствование производства в этот период шло от автоматизации отдельных станков к созданию автоматических линий, комплексных автоматических производств.
В 1956 году на 1-ГПЗ впервые в мире вступил в строй автоматический цех по выпуску массовых типов подшипников. Опыт завода по комплексной автоматизации производства был использован в Швеции, Великобритании, США, Японии и других странах. Недаром в 1958 году жюри Всемирной выставки в Брюсселе присудило 1-ГПЗ Большой приз и золотую медаль за создание уникальных крупногабаритных подшипников. Комплексная автоматизация завода настолько успешно продолжалась и в дальнейшем, что к 1980 году на заводе было уже 318 автоматических и механизированных линий, около 1000 станков с автооператорами, 89 механизированных многоярусных складов.
В 1955 году Московский шинный завод совместно с НИИ шинной промышленности организовывает производство больших партий бескамерных пневматических шин. Понадобились новые творческие разработки. И при заводе создали Объединение инициативных творческих работников. А поскольку совсем рядом, на заводе малолитражных автомобилей начался выпуск новой машины «Москвич», то шинный завод начал выпускать продукцию и для него.
Активно перестраивался и бывший Велозавод (теперь уже «Мосприбор»). В 1951 году недавно созданное на «Мосприборе» проектно-конструкторское бюро возглавило техническую перестройку завода. Началась разработка, а затем и выпуск радиотехнических комплексов первого послевоенного поколения. Предприятия получили тогда различную контрольно-измерительную аппаратуру, а жители города (да и всей страны) - радиоприемники «Москвич», «Звезда-54», «Маяк». Одновременно разрабатывалась аппаратура с более высокими характеристиками, пригодная для работы в военных и космических условиях.
Так, в недрах непрерывно развивающейся организации сложился костяк высококвалифицированных специалистов радиоэлектроники, системотехники, кибернетики и других новейших, прогрессивных направлений. Они в конечном счете и составили основу ОКБ-41, а затем самостоятельного ЦНИИ «Комета». Формировался этот замечательный коллектив долго - около 25 лет.
В 50-е годы город передал Министерству угольной промышленности землю по улице Петра Романова (сегодня это дом № 7) для создания здесь комплекса научно-исследовательских институтов: срочно нужно было механизировать и автоматизировать нелегкий труд горняков. Постепенно здесь сложились три НИИ: ЦНИИПодземмаш, ЦНИИУглемаш и ГИПРОУглеавтоматизация. Немало сделали эти институты и для строительства московского метро. Сегодня на территории района расположены два из них.
ЦНИИПодземмаш за долгие годы своей работы имел разные названия: КБ угольной промышленности СССР (с 1947 года), ПКБ по проектированию машин и оборудования для шахтного строительства (с 1951 года), Государственный проектно-конструкторский институт «Гипрошахтострой» (с 1953 года) и, наконец, Центральный научно-исследовательский и проектно-конструкторский институт «ЦНИИПодземшахтострой».
Основной задачей института всегда было конструирование новой техники для строительства и восстановления шахт. Институт сконструировал первые отечественные грейферы (грузозахватные приспособления подъемных механизмов), освободив рабочих от тяжелого ручного труда. Были созданы ствольные опалубки, предупреждающие осыпание грунта, и первые шахтные грузоподъемные машины.
В середине 50-х годов перед институтом были поставлены новые задачи. Необходимо было создать технику для строительства метрополитена и других городских тоннелей (канализационных, водопроводных и др.).
В дальнейшем институтом разрабатываются уже целые комплексы машин, практически полностью механизировавшие процессы строительства и работы шахт, а также создания городских тоннелей. Сейчас институтом подготовлен ряд предложений по созданию нового поколения техники с автоматизацией основных работ проходческого цикла.
За последние 40 лет создано множество «опорных пунктов» института в основных угольных бассейнах страны. Именно там дорабатываются и внедряются серии новых машин. А в поселке Скуратово Тульской области все эти годы работает экспериментальный завод института.
Высококвалифицированные специалисты института удостоены 15 Государственных премий, 2 премий Совета Министров СССР, наград ВДНХ; здесь получено более 500 авторских свидетельств и патентов на изобретения.
Если ЦНИИПодземмаш разрабатывает новые машины для угольной промышленности, то перед ЦНИИТУглемаш всегда ставилась задача создания технологии производства этих машин. Поэтому их территориальное соседство совсем не случайно. ЦНИИТУглемаш был создан в 1951 году под руководством Валентина Алексеевича Романова. В институте быстро сформировались 9 научно-технических отделов и ЦКБ цепных передач и устройств. А в 1959 году в г. Истре была создана производственно-экспериментальная база НИИ, ставшая в 1962 году опытным заводом. Там изготавливались и отлаживались все основные конструкторские разработки института.
Благодаря работе ЦНИИТУглемаш уже к середине 50-х годов значительно повысилось качество выпускаемых угольных комбайнов и редукторов угольных машин. А в 1959-1961 годах институту поручили внедрение полимерных материалов в тяжелое машиностроение, а также работы по автоматизации производства на заводах угольного машиностроения. В 1978 году ЦНИИ уже отвечал за технический уровень всех заводов отрасли.
Сегодня ЦНИИТУглемаш принимает участие в выполнении целевых программ «Топливо и энергия», «Развитие производства и оборудования для ТЭК» и других. Только с 1972 года институт получил 439 авторских свидетельств и патентов на научно-технические решения, а также множество призов и наград ВДНХ и других престижных международных выставок.
В конце 50-х годов в стране вспыхнула страшная эпидемия полиомиелита, быстро поражавшего нервную систему. Особенно трудно это заболевание проходило у детей. Тогда-то и был создан в районе (на 1-й Дубровской улице) Научно-исследовательский институт вирусных препаратов Российской Академии медицинских наук (1957 год). Главнейшей задачей НИИ в то время была борьба со свирепствовавшей эпидемией.
Для быстроты внедрения препаратов при НИИ тогда же создали и опытное производство - небольшой Завод бактерийных препаратов. В разгар эпидемии на заводе изготовили более 43 миллионов доз вакцины. В результате эта тяжелейшая болезнь была побеждена.
В 1983 году Завод бактерийных препаратов окончательно отделился от НИИ, а институт за годы работы разработал и внедрил в практику десятки высокоэффективных препаратов для борьбы с вирусными заболеваниями.
С момента организации НИИ и до своей кончины научным руководителем и директором был видный вирусолог, специалист по разработке научных основ производства вирусных препаратов, академик Отар Георгиевич Анджанаридзе (1920-1996). Все кадровые работники института и сейчас считают себя его учениками. Среди них известные ученые: академики РАМН Б.Ф. Семенов, Т.А. Бактемиров, целая плеяда заслуженных деятелей науки, профессоров.
Основной задачей деятельности института и сегодня остается разработка новых, более совершенных средств и методов диагностики, профилактики и лечения вирусных инфекций.
Здесь умело сочетают классические и ультрасовременные методики исследований. Ведутся работы по созданию вакцин против гриппа, кори, краснухи, герпеса, гепатита, СПИДа и др. Практически все вирусные вакцины в нашей стране созданы в этом НИИ. В распоряжение Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ) институт поставил более 1,5 млрд. доз противооспенной вакцины, благодаря которой в 40 странах Азии и Африки была ликвидирована оспа. В 1966 году в НИИ был создан региональный центр по оспе, который в 1967 году первым в мире получил статус Международного центра по оспе и родственным инфекциям.
Позже, в 1987 году в НИИ получили первую в нашей стране и одну из первых в мире тест-систему на ВИЧ-инфекцию. А всего за период 1995-1997 годов здесь разработали и внедрили в практику здравоохранения 13 диагностических препаратов, большинство из которых не имеет аналогов.
Но вернемся в 50-е годы. Быстро менялся быт района. Хлебозавод тогда оснастили шестью люлечными печами (АЦХ), образующими единый агрегат. Правда, печи, как и котельная, работали пока на угле.
Появилась в 50-е годы в районе еще одна городская больница (№ 53). В 1955 году открыли два первых корпуса - терапевтический и хирургический.
Первый главный врач Станислава Георгиевна Финкевич проработала в больнице 19 лет. Это великолепный специалист, умелый хозяйственник, человек большой души и щедрого сердца. Она сделала очень много как для развития больницы, так и для здравоохранения района.
После войны стало не хватать школ, ведь район не только восстанавливался, но и расширялся. И в 50-х годах открываются сразу четыре новые школы. Днем рождения школы № 506 считается 17 октября 1951 года (до 1954 года это была мужская школа). В 1955 году открываются школы № 462 и 483 (затем № 79 и 1274 имени В.В. Маяковского). А в 1957 году наступило 1 сентября и для общеобразовательной восьмилетней школы № 513, которой возвратили здание артиллеристы. Школу возглавил тогда Амиханов Сергей Васильевич, участник Великой Отечественной войны, а завучем была назначена Раменская Екатерина Васильевна, ставшая впоследствии заслуженным учителем РСФСР.
Специфика промышленного района наложила отпечаток и на контингент учеников школ. Это в основном дети работников 1-ГПЗ, шинного завода, хлебозавода, ЗИЛа, ЦНИИТМАШа. Да и сами заводы до последнего времени считали своим долгом помогать школам, воспитывающим их детей. Так школы и предприятия развивались вместе. Вместе организовывали учебный процесс, отдых учеников, вместе решали хозяйственные проблемы. Например, в 50-е -60-е годы было прекрасно организовано трудовое обучение учеников 5-8 классов в школе № 513. На уроках ребята выполняли заказы ЗИЛа, а школа за это получала приличный доход (до 2-3 тыс. руб. в год).
Устраивался в районе и молодежный досуг. Старшее поколение жителей района хорошо помнит свой районный Дом пионеров. Он располагался тогда на 1-й улице Машиностроения и был подлинным центром всех бурных ребячьих дел. Первым директором здесь работала Р.В. Краснокутская. Позже на базе Дома пионеров возникнет Центр детского творчества «Южнопортовый».
Еще в 1959 году при ЗИЛе возник Молодежный творческий клуб «Святогор».
Всего несколько лет спустя пришел сюда Анатолий Григорьевич Белков, в прошлом художник-дизайнер завода. И остался здесь навсегда. Анатолий Григорьевич, безусловно, потомок Левши. Своими руками он способен не только подковать, но и обуть блоху. Его мастерство, педагогический дар, строгая любовь к детям привлекают не только малышей, но и тех подростков, которых одинокий прохожий на вечерней улице стремится опасливо обойти сторонкой.
Многие старожилы Москвы застали то время, когда на улицах, площадях, скверах города было множество голубей. Никто их не прогонял. Ведь тогда, особенно после Всемирного фестиваля молодежи и студентов в Москве (1957 год), голубь стал символом так нелегко доставшегося мира. Дети и взрослые приносили птицам хлеб, зерна. Тогда-то и появилось районное общество голубеводов. Сегодня оно объединяет тех, кто хранит память о времени, когда практически в любом московском дворике были голубятни и в небесную синь по залихватскому мальчишескому свисту взмывали стаи легкокрылых птиц. Ныне голубятни стали редкостью, но фанатичную любовь к этому прекрасному увлечению поддерживают районные энтузиасты.
Сегодня историки называют шестидесятые годы «оттепелью». Многое тогда изменилось. Но еще больше было дано обещаний. Характерной чертой того времени выглядят многочисленные постановления правительства о запрещении строительства крупных промышленных предприятий в черте Москвы. Запрет запретом, а строительство и расширение заводов все продолжались. Строить их предпочитали силами «лимитчиков», которые по окончании строительства становились москвичами. И город все больше и больше превращался в мегаполис, а его граница все дальше отодвигалась от нашего района.
1960 год стал рубежным для Москвы: по окончании строительства Московской кольцевой автодороги (МКАД) ее сделали новой границей города. Наш район, таким образом, становился почти центральным. Бывшие деревеньки теперь перестали быть городской окраиной. Кремль стал гораздо ближе к ним, чем новые границы Москвы.
В 1968 году столицу в который раз переделили, на этот раз на 29 районов. С Пролетарским районом теперь граничил по Южнопортовой улице новый Люблинский район, а по Шарикоподшипниковской и 1-й Дубровской - Ждановский (до 1948 года - Таганский). Таким образом, Дубровка в те годы находилась в Ждановском районе, Кожухово - в Пролетарском, а почти все Сукино болото - в Люблинском.
Больше всего изменений произошло тогда в Нагатинской пойме. К концу 60-х годов она была уже полностью реконструирована. Поперек старого, постоянно широко разливавшегося русла реки соорудили две дамбы. Одна предназначалась для большого проспекта от Таганки до Каширского шоссе (тогда он еще только планировался), другая - для продолжения Горьковско-замоскворецкого радиуса московского метро. Между этими двумя дамбами устроили большой пруд. Сегодня это любимое место рыболовов.
А в старом русле реки образовался большой залив. Здесь «поселили» Московское детское речное пароходство (улица Трофимова, 9). А для прохода судов вырыли новый спрямительный канал протяженностью
В самой же пойме после подсыпки в 70-х годах свыше 1 млн. куб. метров грунта заложили парк (архитектор В.И. Иванов), который с удовольствием посещают в воскресные и праздничные дни жители близлежащих домов. Правда, парк пока не благоустроен и ждет своего хозяина.
А Нагатинский мост над спрямительным каналом построен по проекту архитектора К. Н. Яковлева и инженера А. Б. Дуганова в 1966 году, то есть раньше самого канала. Дело в том, что этот уникальный мост возводили на твердом грунте, и лишь потом под ним провели канал.
Длина моста
Так решилась проблема транспортной связи Кожухова и Нагатина, куда добираться ранее приходилось кружным путем через Автозаводский (бывший Даниловский) мост. На это уходило около часа.
В связи с преобразованием транспортных магистралей района проложили и два путепровода (так называют автомобильные мосты над железнодорожными путями).
Сайкинский путепровод (по проекту архитектора К. П. Савельева и инженера З. В. Фрейдиной) сооружен в 1969 году через Малое кольцо Окружной железной дороги. Он соединяет улицы Велозаводскую и Сайкина. А Шарикоподшипниковский путепровод, соединяющий улицы Южнопортовую и Шарикоподшипниковскую, проложен в 1966 году. Он спроектирован архитектором К.Н. Яковлевым и инженером И. Ю. Аршавским.
В 1967 году 4-й Дубровский переулок переименовали в улицу Мельникова.
Федор Николаевич Мельников (1885-1938) - профессиональный революционер, рабочий, член партии с 1904 года. Во время Декабрьского вооруженного восстания в Москве он участвовал в боях на Пресне. А с 1907 года стал членом Рогожского райсовета, а потом (после Февральской революции) и исполкома Рогожского райсовета. С августа 1917 года Федор Николаевич входит в боевую пятерку по созданию Красной гвардии района. Тогда же его избирают гласным районной Думы. В Октябрьские дни он руководит отрядом красногвардейцев чаеразвесочной фабрики «Караван», участвует в боях в Лефортове.
Не отставали от территории района в своей модернизации и его предприятия. 6 декабря 1960 года с главного конвейера МЗМА сошел 500-тысячный автомобиль «Москвич», а 18 мая 1967 года - миллионный. А 25 октября 1968 года в связи с 50-летием ВЛКСМ завод переименовали в «Автомобильный завод имени Ленинского комсомола». Появилась привычная сегодня жителям района аббревиатура АЗЛК.
60-е годы - время активной перестройки работы на Московском шинном заводе. Здесь создают новые технологии, усиливают контроль за качеством продукции. В 1961 году на заводе были открыты два экспериментальных подразделения для отработки и изготовления опытных образцов шин и оборудования. На следующий год приступила к работе исследовательская лаборатория экономики и организации производства.
И результаты поисков не замедлили сказаться. Уже в 1963 году начали строить корпус А для производства больших грузовых шин и уже в 1967 году начали их выпуск. Тогда же на заводе появился первый Герой Социалистического Труда. Им стал машинист резиносмесительного подготовительного цеха М.А. Пчелинцев.
И, наконец, в 1968 году Шинный завод превысил проектную мощность в два раза. Здесь впервые в СССР была освоена линия вулканизации камер легковых автомобилей, создана отечественная линия поточной пооперационной сборки автопокрышек повышенной проходимости, полуавтоматическая линия вулканизации автопокрышек.
В 1961 году завод «Мосприбор» получил задание по освоению изделий нового поколения. Одновременно стремительно расширялась работа по космической тематике. Вскоре она уже вышла за пределы отдельного конструкторского бюро. Еще с конца 50-х годов в ЦНИИ перешли к разработкам сложных систем связи и управления космическими аппаратами в автоматическом режиме. Были заложены и апробированы основы разработки ряда систем класса «Космос-Космос», «Космос-Море», «Космос-Земля».
Коллектив ПКБ при заводе «Мосприбор» с 1960 по 1991 год возглавлял Георгий Иванович Сосна, участник войны, лауреат Государственной премии, внесший огромный вклад в становление коллектива.
Ниже Южного порта, на болоте, с помощью дамбы, у которой выгружали отходы литейного производства ЗИЛа, породу метростроя и другой грунт, подготовили территорию в
Еще к 50-м годам стало ясно, что руководствоваться старым градостроительным планом Москвы, созданным в 1935 году, уже невозможно. Генплан 1935 года предусматривал прежде всего создание помпезного центра с грандиозным Дворцом Советов. На этот Дворец и должны были ориентироваться московские высотные здания. Однако в 50-е годы город сильно разросся, да к тому же стало ясно, что Дворца Советов не построить (вместо него соорудили открытый бассейн «Москва»). Поэтому в 1952 году был принят новый Генеральный план Москвы. Он в основном развивал идеи предыдущего. Но главным в нем уже стало развитие жилищного строительства на совершенно новых принципах. Здания теперь не строились по кирпичику, а собирались из крупных панелей и блоков. Целые комнаты теперь изготавливались из железобетона на заводах. Это позволило необычайно ускорить процесс строительства. Кроме того, от архитекторов стали теперь требовать не помпезности, а скорости и простоты. 60-е годы стали кульминацией такого блочного и панельного железобетонного строительства.
Тогда и появилось в нашем районе знаменитое Конструкторское бюро по железобетону.
Инициатором, организатором, а затем главным инженером и директором КБ стал Александр Александрович Якушев (1912-1979). Именно он, еще работая руководителем 1-го завода железобетонных изделий, убедил правительство создать КБ по железобетону. Оно начало работать в 1954 году на Рязанском шоссе у Карачарова. Через 2 года КБ переехало в Безбожный (Протопоповский) переулок, а с начала 1964 года находится на 1-й улице Машиностроения.
В КБ решались вопросы строительства по новейшим технологиям. Так, в 1957 году под руководством и по проекту КБ были построены первые крупнопанельные дома в Домодедове. В последующие годы аналогичные конструкции были применены для строительства школ и детских садиков, сельских общественных и частных зданий, пансионатов (в 1962 году КБ строит новый дом для родителей Юрия Гагарина в городе Гжатске - на родине космонавта).
В конце 60-х - начале 70-х годов все больше и больше городов внедряют разработки КБ. Это Мурманск и Сочи, Батуми и Минводы, Пятигорск и Хабаровск, Рига и поселки Саяно-Шушенской ГЭС. К 1967 году КБ ведет работы более чем в 60 городах и поселках. Появляются и новые разработки: сельские одно- и двухэтажные домики, двухэтажные квартиры и даже сейсмостойкие здания.
Так, в городе Дербенте в Дагестане по проекту КБ был построен первый 12-этажный сейсмостойкий дом. Да и в городах, пострадавших от землетрясений, восстановительные работы ведутся по проектам КБ.
7 января 1981 года конструкторскому бюро было присвоено имя А.А. Якушева, более четверти века им руководившего.
Произошли изменения и на районном хлебозаводе. Перевели, наконец, на газовое топливо печи. Замес теста теперь производился в тестомесильных машинах периодического действия (ХТШ), которые в 1953 году были заменены агрегатами Гатилина, а к 1960 году - агрегатами непрерывного действия конструкции Хренова. В 1968 году на заводе было внедрено также бестарное хранение муки.
Меняется в это время и социальное хозяйство района.
В 1966 году в больнице № 13 открыли четырехэтажный корпус поликлиники. А в 1963 году начала работу детская городская поликлиника № 61. До 1991 года она располагалась на 1-м этаже жилого дома по улице Петра Романова.
Первым главным врачом здесь стала Н.Н. Богданова, возглавлявшая коллектив 15 лет и затем работавшая врачом-педиатром детских дошкольных учреждений.
И сегодня поликлиника осуществляет медицинское наблюдение за детьми до 15 лет. У нее более 20 тысяч маленьких пациентов и около 3 тысяч из них - дошкольники.
С августа 1969 года работает в районе психоневрологический диспансер № 10. Здесь оказывают психиатрическую, психотерапевтическую, психологическую и логопедическую помощь пациентам не только нашего, но четырех соседних районов Южного округа Москвы (а это в общей сложности свыше 300 тысяч человек).
Первым главным врачом здесь был Эдуард Семенович Дроздов, впоследствии возглавивший наркологическую больницу № 17 и ставший главным наркологом Москвы.
60-е-70-е годы были отмечены необычайным увлечением спортом. Болельщики часами просиживали у радиоприемников, телевизоров, толпами собирались на стадионах. Каждая победа советских спортсменов тогда воспринималась как национальный праздник. Каждый уважающий себя завод старался построить свой, пусть небольшой стадион.
Старейшее и самое крупное спортивное сооружение нашего района - это спорткомплекс «Подшипник», база которого включает стадион с футбольным полем, беговую дорожку, волейбольную площадку, лыжную базу, несколько игровых залов во Дворце культуры и техники и зал борьбы «Кожуховец». До 90-х годов сборные завода были заметны на всех спартакиадах Москвы и РФ, хотя наиболее значительных результатов добивались воспитанники секций тяжелой атлетики, бадминтона. Неизменным уважением у болельщиков пользовалась футбольная команда.
Возникло устойчивое увлечение спортом и в общеобразовательных школах. С 1974 года работает в тесной связи с Детской юношеской спортивной школой Олимпийского резерва школа № 500. Сегодня в школе 5 спортивных классов со специализацией волейбол. А 26 декабря 1997 года бюро Исполкома Олимпийского комитета России наградило дипломом ОКР и Комитета «Фэйр Плэй» московскую общеобразовательную школу № 513 - «за целенаправленную работу по воспитанию подрастающего поколения в духе принципов «Фэйр Плэй», сохранение памяти о спортсменах-земляках и оказание посильной помощи ветеранам спорта».
Если в 50-х годах лицо каждой общеобразовательной школы в районе только определялось, то в 60-70-е годы уже многие школы района заявили о своей индивидуальности, неповторимости. Для одних это была связь с вузами Москвы, в других школах эта специфика проявилась в виде создания интересных школьных музеев. В школе № 506 создается группа «Поиск», которая пишет историю жизни героя-пограничника П.Д. Сайкина, посещает погранзаставу им. Сайкина, а пионерская дружина боролась тогда за право носить имя Сайкина. Многим сегодня памятны походы по местам боевой славы, встречи с ветеранами у костра, слеты и сборы.
А в школе № 1274 (79) музей В.В. Маяковского стал не просто частью воспитательной работы, но основой всей жизни школы на долгие годы. В школе с самого начала благодаря энтузиазму словесников и историков значительное место приобрело эстетическое образование и воспитание. А в 1965 году началась работа по созданию школьного музея В.В. Маяковского, и 14 апреля 1966 года музей был открыт. С тех пор вот уже 32 года он успешно функционирует как музей-клуб. Работа музея-клуба - это поиски материалов о Маяковском и других писателях, систематизация и изучение этих материалов, организация литературных выставок и проведение экскурсий по ним самими учащимися, литературные вечера, встречи, читательские конференции, диспуты, конкурсы чтецов и иллюстраторов, литературно-художественное творчество (ежегодно выпускается альманах «Маяковцы»). За прошедшие годы ребята побывали в Кутаиси и Багдади (на родине Маяковского), в Петербурге, Ярославле, Туле и Ясной Поляне, Орле и Спасском-Лутовинове, в Пскове и Пушкинских Горах, в Пушкинском Верхневолжье, в Нижнем Новгороде и в Болдине, в Калуге и Тарусе и во многих других литературных и исторических местах. С 1967 года регулярно, раз в два года, в школе проводятся вечера клуба «СОВА» (Спрашивайте-Отвечаем-Все-Абсолютно), где на многочисленные вопросы ребят отвечают писатели, журналисты, актеры, ученые. На этих вечерах неизменно торжествуют любознательность, правда, юмор, талантливость.
В 1981 году школе было присвоено имя В.В. Маяковского.
Создан был этот удивительный музей по инициативе директора школы Семена Рувимовича Богуславского - кандидата педагогических наук, заслуженного учителя Российской Федерации, участника Великой Отечественной войны, члена Союза журналистов РФ, автора многочисленных публикаций в газетах и журналах, научных сборниках. И еще - автора очень хороших стихов о школе, об учителях и учениках. Недавно он отметил свой 30-летний юбилей работы в этой школе.
«В свободный от уроков день
Иду по улице без цели.
И это вроде панацеи
В свободный от уроков день.
Не думать вовсе ни о чем -
Как соблазнительно бездумье!
Но это чистое безумье -
Не думать вовсе ни о чем.
Иду куда глаза глядят.
Иду, толпою обтекаем.
Мы сами не подозреваем,
Куда глаза у нас глядят.
Мои глаза глядят в меня,
А видят внешние предметы.
Обозначая их приметы,
Мои глаза глядят в меня.
А что во мне?
Все тот же класс,
И тот же шум, и те же лица.
И долго еще будет длиться
Все та же школа,
тот же класс.
Звонок.
Примолкли этажи.
Что ж мысль моя по школе бродит?
Что ищет,
что она находит,
Пока примолкли этажи?
Нет!
Мне себя не уберечь
От детского прикосновенья,
От муки
и от озаренья,
Пока живу,
- не уберечь.
А говоришь: свободный день.
А говоришь: идешь без цели.
О наши бедные лицеи,
Когда у нас свободный день...».
Семен Богуславский
В 60-е годы огромным успехом среди старшеклассников Пролетарского района пользовались вечера художественного слова, которые проводились в библиотеке № 147 на Велозаводской улице. В уютном зале можно было услышать любимые литературные произведения в исполнении лучших мастеров. Отрадно, что эта замечательная традиция сохранилась и в наши дни. За 60 лет услугами библиотеки пользовалось не одно поколение жителей района. Читатели с неизменной благодарностью вспоминают Н.В. Козарь, М.Э. Виноградову, Е.И. Шмелеву, Р.Д. Ибрагимову, которые стали для многих друзьями и советчиками. Семнадцать лет трудится в библиотеке Л.В. Букреева.
Официально годом рождения библиотеки № 149 считается 1961-й. Размещалась она тогда на 3-й Кожуховской улице. В новое помещение на улице Петра Романова библиотека переехала позже, в 1984 году. С первых дней работы библиотека стала молодежной. Почетные грамоты, которыми отмечена ее работа, бережно хранятся в архиве библиотеки. В 60-е - 70-е годы библиотеку возглавляли высококвалифицированные и опытные специалисты: директор З.А. Маричева (Евдокимова), В.М. Щедрин - зав. абонементом, И.П. Петухов - зав. читальным залом.
«Вечернею школою-десятилеткой
На четверть заполнен просторный перрон.
И вот из туннеля железной рулеткой
Навстречу нам вылетел поезд метро...
Девчушки-девчонки в цветастых косынках,
В чулках-паутинках - держите фасон!
Ваш приступ веселости прост и беспечен,
Как прост и беспечен ваш броский наряд...
Сегодня на «Шарике» - праздничный вечер,
Затейники, танцы и бал-маскарад...».
Илья Лапиров
Нам сегодня, в век индивидуальной видеотехники, трудно даже представить, какую роль играли в жизни города в 60-х - 70-х годах кинотеатры. Иногда это была единственная отдушина в сильно политизированной жизни советского общества. Районный кинотеатр «Свобода» встретил первых кинозрителей в 1962 году. У входа толпилась молодежь, зал не вмещал всех желающих попасть на киносеанс. Здесь проходили кинофестивали, недели тематических и республиканских показов, а в дни школьных каникул - специальные детские программы.
Так, постепенно изменяясь, проживал район десятилетия.
«Дома, дома - за рядом ряд,
Да столько, что не счесть их!
А много-много лет назад
Петр Первый муштровал солдат
На этом самом месте.
А десять-двадцать лет назад -
Я сам тому свидетель -
Бараки были тут, и - над
Убожеством их - дым и смрад
Гонял трудяга-ветер.
Теперь с больших афиш неон
Льет мягкий свет струистый:
На Дом культуры, стадион,
И на проспект, и на газон,
И на речную пристань. Когда бы Петр из праха встал,
Вкруг глянул вместе с нами,
То он, наверно б, не узнал
Местечко, где «шутил-играл»
С потешными полками».
Владимир Лякишев
Еще в шестидесятых годах, после того, как границей Москвы стала Московская кольцевая автодорога (МКАД), стало ясно, что город нужно организовывать по-новому. Нужен был новый генеральный план. После одиннадцати лет трудов и боев он был утвержден в 1971 году. Архитекторы разбили Москву на восемь планировочных районов: Центральный - в пределах Садового кольца - и семь ее окружающих. Каждый район мыслился как отдельный город со своим центром, культурными, торговыми и административными зонами. При этом центры всех районов архитекторы стремились связать с историческим древним центром Москвы широкими улицами или проспектами. Получалась своеобразная звездообразная структура. Полностью эта идея, к сожалению, не воплотилась.
Однако именно тогда каждый из московских районов стал приобретать свое лицо. А так как наш район исторически возникал как промышленный, то именно нужды предприятий продолжали определять здесь социальную политику. И его жители очень остро это ощущали на себе. В трудные годы рабочие районы все же лучше снабжались, чем Москва в целом. Но и жизнь в них была подчас труднее.
Сами же предприятия района продолжали стремительно развиваться. Это был пик их развития при старой партийно-государственной экономической системе. 70-е годы принесли много нового 1-ГПЗ. В 1971 году завод был награжден орденом Ленина. Более 6 тысяч работников завода отмечены государственными наградами.
Среди Героев Социалистического Труда был и директор завода А.А. Громов, прошедший с заводом большой трудовой путь от рабочего до главного инженера (в 1950 году) и директора (февраль 1953 года).
Еще с весны 1968 года на Сукином болоте у платформы «Текстильщики», где ранее были капустные плантации совхоза им. М. Горького, началось освоение новой промышленной зоны для АЗЛК. На болоте сняли плодородный слой торфа и вместо него по трубам намыли песок, доставленный на баржах в Южный порт. На песчаном основании и сваях соорудили главный корпус для сборочного и кузнечного производств, четыре четырехэтажных здания под столовую и бытовки, 14-этажный административный корпус с вычислительным центром, поликлиникой, здание музея завода. Тогда же к Южному порту провели железную дорогу, связавшую АЗЛК с сортировочной станцией «Люблино» и Московской Окружной железной дорогой.
13 сентября 1971 года было образовано автомобильное производственное объединение «Авто-Москвич», в которое вошли АЗЛК, завод «Мосавтоприбор» и завод автомобильных запасных частей - филиал АЗЛК в Кинешме. С 1976 года к ним присоединились радиаторный завод в Лихославле и в 1988 году - завод в Сухиничах. 29 сентября 1971 года с завода вышел первый «Москвич-412». В то время генеральным директором объединения стал В.П. Калашников, главным инженером - В.Т. Позднеев. И уже 16 августа 1974 года с главного конвейера сошел 2 миллионный «Москвич», а в 1975 году выпуск завода достиг 650 автомобилей в день.
В 1976 году на заводе был осуществлен переход на массовый выпуск нового автомобиля «Москвич» моделей 2138 и 2140. В 1986 году выпустили первую партию автомобилей «Москвич-2141». Этот автомобиль с передним приводом, скоростной, маневренный, вместительный, высокопроходимый, с достаточным запасом грузоподъемности был очень удобен для эксплуатации по любым дорогам.
В 1970 году Московский шинный завод торжественно отметил свое 25-летие. За прошедшие годы на заводе было внедрено 45148 рационализаторских предложений и 461 изобретение с экономическим эффектом в 40 миллионов рублей.
Однако производство продолжает стремительно развиваться. Здесь создается информационно-вычислительный центр, где разрабатываются программы обработки на ЭВМ данных по расходованию сырья и материалов, статистическому контролю качества автопокрышек. Это позволило в 1983 году ввести в эксплуатацию участок инспекции качества.
И в результате в 1986 году легковым шинам с маркой МШЗ присваивается знак Е - соответствие международным стандартам ООН. А завод награждают орденом Трудового Красного Знамени. Так завязываются международные связи со странами СЭВ, Латинской Америки, Африки.
В 1982 году за создание конструкции и освоение серийного выпуска шин для автомобиля «Москвич» ряд инженеров завода был награжден медалями ВДНХ СССР. А в канун 40-летия завода в 1985 году здесь учредили звание «Почетный ветеран труда Московского шинного завода».
Заботится завод в эти годы и о рабочих. Более 3500 работников переехали тогда в новые квартиры. Каждый четвертый ежегодно получал путевку в санаторий, дом отдыха или совершал туристическую поездку, все дети шинников были обеспечены путевками в пионерский лагерь.
А в Южном порту к 1980 году были смонтированы краны-гиганты. Портальный кран «Кондор» грузоподъемностью 40 тонн грузил большегрузные контейнеры международного стандарта. Краны «Ганц» и «Альбатрос» выполняли грузовые операции с тяжеловесами, металлами, навалочными и тарно-штучными грузами. Причалы порта тянулись уже на
Уже в 70-е годы город начали захлестывать экологические проблемы. Решение их пока не казалось таким уж спешным. В машиностроении гораздо важнее было сделать производство более экономичным. Одновременно возросли требования к контролю за продукцией.
Поэтому в 1976 году на базе ЦНИИТМАШа было создано НПО по технологии машиностроения. На него возложили проведение фундаментальных, поисковых и прикладных научно-исследовательских, опытно-конструкторских и технологических работ по разработке прогрессивных, экологически чистых и ресурсосберегающих технологий производства. Области металлургии и обработки металлов (сварка, обработка давлением, резание металлов), контроля качества и диагностики оборудования с этих пор становятся важнейшими для института.
Получает дальнейшее развитие военно-космическая деятельность конструкторских бюро на заводе «Мосприбор». С целью развития и обеспечения успешной эксплуатации военно-космических радиосистем различного назначения Постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР 26 марта 1973 года был создан ЦНИИ «Комета».
Возглавил ЦНИИ Анатолий Иванович Савин, Герой Социалистического Труда, академик, лауреат Ленинской и трижды Государственных премий.
По мере успешного развития работ по космической тематике и внедрения их результатов институт организовал филиалы в Санкт-Петербурге, Вышнем Волочке, Киеве, Ереване, Аштаране, Алма-Ате, Рязани. Принятая в эксплуатацию в 1975 и 1978 году система «Космос-Море» до настоящего времени не имеет аналогов в мировой практике. В 1961-1979 годах в ЦНИИ создали систему «Космос-Земля» первого поколения, по своему масштабу стоящую в ряду самых грандиозных проектов из когда-либо осуществлявшихся в мире.
Не отставал от тяжелой промышленности и хлебозавод, где в 1975 году был запущен пряничный цех.
В 1985 году по проекту архитектора А.М. Рухлядьева вместо временного сооружения, находившегося на противоположном берегу с 1972 года на дебаркадере, на левом берегу Нагатинского канала построили Южный речной вокзал. Двухэтажное железобетонное здание вокзала, очень светлое благодаря использованию стекла, ориентировали вдоль берега и украсили в средней части башней со шпилем, традиционными для московских речных вокзалов.
Постепенно, хотя и не так быстро, как хотелось тогда жителям района, расширялась социальная сфера. В 1982 году в больнице №13 открыли хирургическое отделение на 300 мест, а в 1988 году - Центр амбулаторной хирургии.
Появилась еще одна детская поликлиника (№ 101), открытая на базе поликлинического отделения детской городской больницы № 12 в 1978 году. Первые 12 лет коллективом руководила Г.И. Степанова.
В 1986 году в Пролетарском районе Москвы как добровольное общество организовали Молодежный жилой комплекс «Кожухово». Первым председателем здесь был А.А. Азевич - выпускник МИФИ, ныне кандидат наук, член Совета самоуправления, руководитель компьютерного клуба.
Фонды на строительство жилых домов и объектов соцкультбыта для МЖК были выделены предприятиями-дольщиками. Но тогда, в 80-х, МЖК лишь набирал силу, строился. Жизнь здесь началась в полную силу лишь в 90-е годы.
Появилась в 70-х годах в районе и олимпийская чемпионка.
Галина Андреевна Степанская - жительница нашего района и героиня Олимпийских игр 1976 года в Инсбруке - воспитанница ленинградского спортивного общества «Труд». В 1976-1977 годах она стала абсолютной чемпионкой СССР по скоростному бегу на коньках и рекордсменкой мира. Дистанцию в
С 1979 года появилась в районе Центральная детская библиотека, выросшая из отдела библиотеки № 85. У истоков детской библиотеки стояла О.Д. Дронова - выпускница Московского института культуры, в дальнейшем директор Центральной библиотечной системы Пролетарского района.
Отпраздновала новоселье в 1987 году в доме № 29 по улице Трофимова и библиотека № 153.
Свыше 30 лет возглавляла здесь коллектив Х. И. Хорошая, по инициативе которой и при поддержке директора и педагогов-словесников школы № 1274 (79) был создан клуб любителей поэзии.
В 1987 году по решению Политбюро ЦК КПСС в Москве начали создавать сеть кооперативных предприятий. Тогда-то и появился в нашем районе магазин «Грузия» (теперь ЗАО «Джорджия»). Все снабжение и руководство осуществлялось из Грузии (кооперативная собственность Цекавшири). Оттуда же рейсовыми самолетами, железной дорогой и автотранспортом поставлялись и товары. Магазин в то время сразу привлек внимание москвичей. И не только покупателей. Кооперация только доказывала свою состоятельность и способность конкурировать с государственной торговлей, и потому магазин часто посещали журналисты, с интересом следившие за становлением новых отношений.
В 1990 году коллектив в числе первых в районе перешел на аренду, а впоследствии и выкупил оборудование, оснащение, здание. Сегодня магазин известен в районе благотворительностью.
Южнопортовый в настоящем
Южнопортовый район входит в состав Юго-Восточного административного округа города Москвы. Свое название получил из-за близости к Южному речному порту.
Территория района занимает
По итогам Всероссийской переписи
|
Показатель |
Единица измерения |
Значение |
|
Комплекс ЖКХ | ||
|
Количество жилых строений |
шт. |
213 |
|
Общая жилая площадь |
тыс.кв.м. |
1223 |
|
Жилой фонд на балансе ДЕЗ |
тыс.кв.м. |
1052,9 |
|
Площадь зеленых насаждений |
тыс.кв.м. |
499,2 |
|
Количество машиномест в гаражах |
м/мест |
4120 |
|
Социальный комплекс | ||
|
Количество школ |
шт. |
12 |
|
Количество мест в школах |
мест |
6500 |
|
Количество ДОУ |
шт. |
13 |
|
Количество мест в ДОУ |
мест |
1100 |
|
Количество детских поликлиник |
шт. |
2 |
|
Количество посещений в смену в детских поликлиниках |
пос. см. |
590 |
|
Количество взрослых поликлиник |
шт. |
2 |
|
Количество посещений в смену во взрослых поликлиниках |
пос. см. |
1902 |
|
Количество больниц |
шт. |
2 + 1 (род.дом) |
|
Количество аптек и аптечных пунктов |
шт. |
18 |
|
Количество молочных кухонь |
шт. |
1 |
|
Количество вузов |
шт. |
3 |
|
Количество кинотеатров |
шт. |
1 |
|
Количество музыкальных школ |
шт. |
1 |
|
Количество мест в музыкальных школах |
мест |
375 |
|
Количество библиотек |
шт. |
4 |
|
Библиотечный фонд |
тыс. томов |
210,7 |
|
Количество выставочных залов |
шт. |
2 |
|
Количество спортшкол |
шт. |
1 |
|
Количество мест в спортшколах |
мест |
1026 |
|
Площадь крытых спорт сооружений |
кв.м |
3306 |
|
Площадь плоскостных спорт сооружений |
кв.м |
1800 |
|
Площадь зеркал плавательных бассейнов |
кв.м |
- |
|
Количество хоккейных коробок |
шт. |
8 |
|
Количество открытых баскетбольных площадок |
шт. |
9 |
|
Количество открытых футбольных полей |
шт. |
- |
|
Промышленность и малый бизнес | ||
|
Количество малых предприятий |
шт. |
129 |
|
Количество занятых на малых предприятиях |
тыс. чел. |
774 |
|
Количество промышленных предприятий |
шт. |
8 |
Муниципальный округ Южнопортовый